Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда

Ивар выхватил меч, и лезвие победоносно сверкнуло в лучах полуденного солнца.

– Сзади еще две шнеки! – предупредил с кормы Гудрёд.

– Ничего, мы им не дадим шанса вступить в драку… Одину слава!

Херсир отдал команду, и воины его сгрудились теснее, образовали стену щитов, выставили копья.

Ивар запрыгнул на борт, выждал, когда корабли сойдутся теснее, и скакнул на чужой. Увидел выпученные глаза трандарнесцев, решивших, что чужак впал в боевое безумие, в последний момент ухватился за свисавшую с реи веревку, подтянул себя вверх.

Два копья ударили рядом, одно задело рубаху на боку, другое зацепило сапог.

А он, подтянувшись на одной руке, перебросил себя через врагов и приземлился на палубу. Дважды ударил, и два воина, чьи кольчуги не выдержали ударов, рухнули, на доски хлынула горячая кровь.

В брешь ворвался Кари, отшвырнул еще одного с такой силой, что затрещали кости.

– Они не… – закончить фразу херсир не успел, стрела вонзилась ему прямо в глаз, вошла в череп, и Нерейд, сделавший удачный выстрел, радостно замахал руками, завопил нечто торжественно-непотребное.

Ивар срубил третьего, еще один трандарнесец пал от рук ворвавшегося в схватку Ингьяльда. Остальные не выдержали, с топотом ринулись прочь, срывая шлемы и кольчуги, торопясь отбросить оружие. Плеснуло, когда за борт скакнул самый шустрый, затем плеск стал непрерывным, словно била хвостом крупная рыба.

– Что, уже все? – недовольно спросил Кари. – Я только разогреваться начал…

– Ради кого тут разогреваться? – Ивар хмыкнул, пожал плечами.

Среди брошенных щитов, что устилали палубу шнеки подобно листьям, кто-то завозился. Откатился в сторону помятый шлем, и на карачки поднялся Тормод Волокуша, тот самый, с которым пили в таверне.

Похоже, свои во время бегства его чуть не затоптали – лицо было ошарашенное, под глазом набухал синяк.

– Давай его в жертву Одину принесем? – предложил Ингьяльд. – Чтобы дорога оказалась легкой и вообще…

– Не надо! Не надо меня в жертву! – Тормод бухнулся в ноги Ивару, принялся колотиться башкой о палубу. – Могучий конунг, не погуби меня! Возьми лучше с собой, я тебе пригожусь!

– Пригодишься? – Ивар в сомнении оглянулся.

Свободные места на драккаре есть, но стоит ли сажать на одно из них этого лысого хитрована?

– Лучше в жертву, – гнул свое неожиданно впавший в кровожадность Ингьяльд.

Ивар уже потащил из ножен клинок, когда неожиданно вмешался Арнвид.

– Давай возьмем, – сказал он. – Этот тип должен знать берег дальше к северу, а нам еще идти да идти… и удачей не обделен, иначе затоптали бы в этой свалке или попал бы под дубину Кари.

Ингьяльд сморщился недовольно, но спорить с бывшим наставником не стал.

– Как скажешь, – Ивар задвинул меч обратно. – Вставай, Тормод, и залезай на корабль, клятву потом принесешь…

Волокуша радостно закивал, и бросился к борту чуть ли не вперед конунга. Забрались на драккар, и тот пошел дальше, растолкав в стороны опустевшие шнеки. Гавань Трандарнеса с плывущими к берегу горе-вояками осталась позади, а вскоре город скрылся из виду.

Мимо тянулись берега Финнмёрка, неприветливые, холодные, изрезанные фьордами.

Попадались лежбища тюленей и моржей, просторные, протянувшиеся чуть ли не на мили, заполненные огромными, сытыми животными. Лоснящиеся туши лежали тесно, слышались рев и ворчание, сверкали клыки, что ценятся немногим дешевле золота. На людей поглядывали с опаской, если казалось, что корабль идет слишком близко, неуклюже ползли к воде, с плеском уходили в волны.

Пронзительно орали птицы, чьи колонии были в прибрежных скалах.

Солнце пряталось за горизонт все неохотнее, а на третий день после того, как покинули Трандарнес, и вовсе не ушло целиком, зацепилось за край горизонта, а затем полезло обратно вверх. Но светило при этом слабо, а цвета было белого, точно старый, слежавшийся лед.

Дважды встречали китов, один раз нескольких небольших, в другой раз настоящего гиганта, в два раза больше драккара, что выбросил струю на такую высоту, куда не достанут ветви столетней сосны.

Тормод обжился на корабле, поладил со всеми, к нему привыкли и стали принимать за своего. Выяснилось, что уроженец Трандарнеса знает десятки неприличных и смешных историй о богах, йотунах, альвах и даже цвергах, а рассказывать их готов непрерывно.

Нерейд сначала ревниво пыхтел, затем махнул рукой.

На четвертый день берег стал плоским, прямо к морю подошел язык покрытой мхом равнины. Тут увидели финнов, сопровождавших огромное стадо оленей, рогатых и бурых, неспешно топтавших землю копытами.

Обитатели Финнмёрка заорали, замахали, приглашая драккар причалить, но Ивар лишь вскинул руку в ответном приветствии: они явились сюда не торговать, и ни к чему тратить время на болтовню.

Вскоре земля ушла на восток, на севере осталось лишь море, усеянное бело-голубыми глыбами припорошенного снегом льда.

– Теперь туда, – сказал Арнвид. – Еще немного.

– Да пребудут с нами асы… – прошептал Ивар, и махнул, указывая Гудрёду курс.

Викинги присмирели, разговоры затихли – в этих морях мало кто бывал, и болтали о них в припортовых тавернах разные небылицы. Берег скрылся из виду, и начало холодать, так что пришлось достать из тюков купленные в Трандарнесе одежды – меховые штаны, куртки с капюшонами.

– Там дальше есть еще острова, и среди них большие, – сказал Тормод, когда задул попутный ветер, и поставили парус. – Но на них никто не живет и ничего не растет, только камни и лед, а в нем – замороженные звери, огромные, с клыками в пасти.

Ивар посмотрел с сомнением – откуда взяться трупам, если никто не живет и ничего не растет?

– А что еще севернее? – спросил кто-то из молодых дружинников.

– Никто не знает, если кто и ходил туда, то не вернулся, – Волокуша поежился. – Но мы-то куда идем?

Ему до сих пор так и не объяснили, куда направляется драккар, расспросы встречали молчанием.

– Скоро узнаешь, – пообещал Арнвид, закутанный в меха так, что из них торчал лишь кончик покрасневшего носа, да блестели из-под капюшона глаза. – Завтра уже, я чую, можно будет тебе сказать…

И он с шумом понюхал воздух.

К вечеру пал туман, а утром, проснувшись, Ивар обнаружил, что все на драккаре покрыто инеем. С трудом откинул промерзшее одеяло, с него посыпалось белое крошево, скинул ноги с лавки.

Старый эриль, похоже, вовсе не спал – сидел на носу нахохленный, глядел в туман. Тот за ночь, отличавшуюся ото дня тем, что солнце висело ниже, даже загустел, стал напоминать разбавленное молоко.

– Ты встал? – Арнвид повернул голову, хрустнули позвонки. – Тогда буди Ингьяльда, займемся делом…

– А остальные?

– Пусть спят. Я не знаю, сожги меня Сурт, что у меня выйдет и выйдет ли вообще.