Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда

Шагнул вперед, и вдруг заревел, будто прищемил палец.

Из‑за скал, непонятно откуда, словно прямо из-под земли начали выбираться еще гиганты, такие же серокожие, с длинными спутанными волосами, в одежде из шкур, с дубинами и каменными топорами. Первый подобрал валун размером с сарай, примерился и швырнул в драккар.

Ивар невольно пригнулся.

Свистнуло, камень пролетел много выше, булькнулся в волны, неторопливо пошел в глубину.

– Давай-ка чуток мористее! – крикнул Ивар.

Гудрёд повернул руль, они сменили курс, но йотуны уже все, а было их около дюжины, принялись швырять валуны в драккар. Один упал рядом, брызгами окатило гребцов, волна плеснула в борт, а с берега долетел раздраженный крик, сменился хохотом.

– Вот морды здоровые, – сказал Арнвид. – Развлекаются… скучно им, видать…

– Что бы без нас делали? – спросил Ивар, отслеживая полет очередного камня, даже не камня, а скалы.

Такая если попадет, проломит борт, а то и днище, и придется либо тонуть, либо спешно идти к земле, где поджидают гостеприимные хозяева, подпрыгивают так, что земля подрагивает…

Скала не долетела, упала за кормой, едва не сломала рулевое весло, и вымокший с ног до головы Гудрёд недовольно поморщился.

– Как? – старый эриль пожал плечами. – Как люди, наверное… морды друг другу бьют, пиво пьют…

Эти йотуны выглядели не такими дикими, как их родич в Бретланде, их вполне можно было представить за кружками с хмельным напитком, или за простой работой вроде рыбалки или выпаса овец.

Драккар понемногу уходил, глыбы камня больше не долетали, и гиганты потеряли к нему интерес. Побрели прочь от моря, кое-кто улегся прямо на берегу, а первый спустился к воде, и начал вытягивать из нее сети, настолько длинные, что их хватило бы перекрыть гавань Миклагарда или обмотать дворец тамошнего императора.

На ночлег встали в устье большой реки, такой холодной, словно текла прямо с ледников. Ивар замерз, пока вытаскивали корабль на берег, да и остальным пришлось не лучше – губы посинели, лица посерели, в руках и ногах объявилась мерзкая дрожь, какую ни удержать, ни прогнать.

Нескольких дружинников с топорами отправили в заросли странных деревьев, похожих на огромные елки, только с черными иголками. Застучали топоры, донеслись проклятия – в почти полной тишине, царившей на берегу моря, звуки разносились очень далеко.

Птиц в Йотунхейме, похоже, не было, ветер молчал, не шумели волны.

– Чего это они там? – повернул голову Арнвид. – Нападение?

– Если бы нападение – от радости вопили бы, клянусь козлами Хлорриди, – сказал Нерейд. – Хоть какое, да развлечение… Лучше скажи, отчего тут так холодно. Я в жизни так не мерз, до костей пробирает, и даже глубже.

– Здесь дальше от Муспелльхейма и от Асгарда, чем у нас, а все тепло оттуда.

Болтун скорчил недовольную рожу, и отправился помогать рубщикам – помахав топором, точно согреешься.

В лесу дело шло не особенно шустро – древесина у черных елей была куда более вязкой, чем у обычных, и топоры вязли в ней, как в смоле. В речной воде скользили темные стремительные силуэты, иногда пробивали водную гладь, высовывали головы, мало похожие на рыбьи.

– Надо бы поймать одну! – загорелся Ингьяльд, и вскоре уселся на берегу с удочкой в руках.

Насадил голову от сушеной рыбины, и вскоре подсек, вытащил на берег нечто извивающееся, чешуйчатое, с короткими лапками. Рядом объявился Арнвид, эрили вдвоем склонились над добычей, принялись размахивать руками, оживленно спорить, а старший даже вытащил нож.

– Этого развлечения им надолго хватит, – заметил Гудрёд.

– До самого утра, – хмыкнул Ивар, – и стражу можно не ставить.

Из леса явились рубщики, злые, словно тролли, но зато согревшиеся, притащили дров. Темная древесина, вопреки опасениям, вспыхнула ярко, жарко, в оранжевом пламени замелькали синеватые искры.

Солнце к этому времени зашло, но не очень глубоко, и над краем земли остались торчать протуберанцы, напоминавшие белесые лохматые щупальца.

– Ну что, Арнвид, вы со своей рыбалкой все одно спать не будете? – спросил Ивар, когда опустошили котелок, и Тормод отправился к реке его мыть. – Может быть, и посторожите заодно?

– Полночи посторожим, – отозвался старый эриль. – А потом замену надо.

Стражу распределили, конунг завернулся в одеяло, и лег неподалеку от костра, поближе к драккару. Заснул быстро, а вот спал плохо – мерещился отдаленный рев, грохот, вздрагивала земля, вынуждая вскидывать голову, прислушиваться, а затем переворачиваться на другой бок.

В один момент открыл глаза, и понял, что замерз.

– Что они, все задрыхли, что ли? – пробурчал Ивар, поднимая голову.

На месте костра виднелось пятно из серого пепла, рядом дремал, едва не уткнувшись мордой в землю, Хакон с Бугров. Громко сопел Арнвид, храпел еще кто-то, низко висело солнце – шар тусклого белого огня, над холодной прозрачной рекой плыл туман.

А из него торчал утес, которого вчера не было.

С трудом ворочая оледеневшими конечностями, Ивар вскочил, выдернул из ножен меч. Утес качнулся, наклонился вперед, очертания его стали более четкими – огромная, как пивной валун, голова, могучий торс, скрещенные ноги в сапогах, на каждый пошло кожи с целого быка.

В бородке и волосах блестел иней, глаза были пронзительно-голубыми, кожа на лице посверкивала морозными искорками.

– Не суетись, – сказал великан негромко, и от его холодного дыхания волосы на голове Ивара зашевелились. – Если бы я хотел, я перебил бы вас сонными. И не вини своих воинов – наведенную мной дремоту не в силах отвести ни один чародей Срединного Мира.

– Кто ты? – спросил конунг, уже понимая, что знает ответ.

Перед ним сидел хримтурсен, один из древних великанов инея, что возникли раньше богов, и долго воевали с ними. Если йотуны были просто тупыми громилами, то отпрыски Бергельмира владели древней мудростью, странным чародейством и умели такое, что не могли даже асы.

– Меня зовут Хормвитнир, – сказал хримтурсен. – Опусти оружие, доблестный муж, и поговорим.

Размерами он был не больше любого из йотунов, но выглядел куда более опасным. В нем чувствовалась мощь готового сойти в долину ледника, тлеющая ярость находящегося на грани извержения вулкана, скрытое бешенство земли, беременной землетрясением.

И еще от великана шел холод, вокруг него кружились снежинки, падали наземь.

– Хорошо, поговорим, – Ивар меч опустил, но в ножны не убрал: кто знает, что задумает это порождение камня и льда в следующий момент? – В речах своих буду меру блюсти, с хладноребрым сойдясь.

– Ты знаешь предания, и это хорошо, – Хормвитнир улыбнулся, и исходивший от него холод усилился, на драконьей голове, украшавшей штевень драккара, появились сосульки. – Другое хуже, вы без позволения хозяина заночевали на моей земле, порубили мой лес…