Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда

– Я буду молить всех бодхисатв и самого Шакьямуни о милости для Нерейда, – Шао Ху склонил голову.

– Благоприятного возрождения, – добавил Нефритовая Жаба.

Ивар вытер лицо, мокрое от растаявших снежинок, после чего встал с колен.

– Нужно похоронить его, и идти дальше, – сказал он, ощущая, что во рту скопилась горькая и липкая, как рыбий клей, слюна. – Надо довести дело до конца, чего бы это нам не стоило.

Они разбросали снег, под ним обнаружилась необычайно мягкая, рыхлая земля. Выкопать в ней могилу оказалось несложно, и вскоре тело Нерейда с опущенными веками, со сложенными на груди руками положили в яму.

– Прощай, друг, – Ивар бросил на грудь Болтуну первую горсть земли, и не выдержал, отвернулся.

Сердце разрывалось от горя и ярости, глядеть в лицо погибшему было больно.

Только в этот момент присмотрелся к трупам чудовищ, с которыми они сражались – те выглядели совершенно по-разному, среди них не имелось двух даже похожих, роднила их только полупрозрачная плоть, напоминавшая лед, а также глаза, что при жизни светились голубым огнем.

Тут имелось нечто вроде колючей черепахи, которой Нерейд отрезал язык, а Ивар разбил панцирь, разбросало щупальца то самое «дерево», с коим конунг бился в самом начале, лежали другие, столь же уродливые и жуткие – оскаленные пасти, зубы и когти, прочие орудия убийства…

– Они тают, – сказал подошедший Арнвид, и лишь тут Ивар заметил, что от тел поднимается белый «дымок».

Метель уносила его, прятала меж снежных хлопьев, но мерзкие трупы уменьшались, словно усыхали.

– Точно, – кивнул конунг. – Ты сочинишь о нем драпу?

– Не знаю, – отозвался эриль после паузы. – Слишком тяжело… Я еще о Даге не сделал… Может быть, потом? Сейчас та часть меда Суттунга, что досталась мне, словно замерзла, я и вису-то сложить не смогу…

– Ладно, – Ивар покачал головой, разминая шею, жар, явившийся вместе с боевой яростью, окончательно прошел, и он ощутил холод. – Надо идти, оставаясь тут, мы замерзнем.

Когда дувший в лицо ветер затих, Ивар едва не упал вперед, настолько привык к его напору. В какой уже раз стер влагу с физиономии, встряхнул плечами, сбрасывая с них крохотные сугробы, и огляделся.

Полоса метели осталась позади, сотканные из белого крошева столбы подпирали блекло-серое, лишенное солнце и облаков небо, похожее на громадный щит из металла. Под ним раскинулась утыканная ледяными глыбами и черными коническими холмами равнина.

Всюду плыли клубы белого тумана, воздух был холодный, острый, как нож.

– Нифльхейм, – сказал Арнвид, зябко поводя плечами. – Этот мороз – не просто мороз, на нем ни один человек не проживет долго… и не только человек, даже альв или тролль не протянет здесь более месяца.

– А сколько выдержим мы? – спросил Ивар.

– Несколько дней, – ответил эриль без особой уверенности.

Холод и вправду ничуть не напоминал тот, что иногда зимней порой охватывал Северные Земли. Тот казался живым, бодрил, заставлял кровь быстрее бежать по телу, этот же вымораживал кожу, затруднял дыхание и стискивал грудь, его прикосновение было мертвящим и неприятным.

– У меня есть снадобья, что могут помочь, – сказал Нефритовая Жаба.

– Из черепашьей мошонки, рыбьих ушей и тигриного помета? – Ивар усмехнулся. – Давай, доставай, нам терять нечего, семь бед – один ответ.

Он оглянулся, словно надеясь, что из стены метели за их спинами выйдет живой Нерейд, улыбнется криво и отпустит шуточку, от которой смутился бы сам Локи. Боль потери друга не прошла, как змея под корягу спряталась поглубже в сердце, а то начало покрываться ледяной коркой.

– Хорошо, – даос залез в мешочек на поясе, вроде бы крохотный, но вмещающий такую уйму всяких вещей, что их хватило бы на пару больших торб, вынул выточенный из нефрита флакон.

– Как это называется? – осведомился Арнвид.

– Отрыжка Золотого Фэнхуана, – сообщил Нефритовая Жаба. – Делайте по крохотному глотку.

Сам отхлебнул из флакона, передал его Ивару.

Тот принял посудину осторожно, ноздрей коснулся слабый, вовсе не неприятный запах. Конунг задержал дыхание, вылил немного тягучей прозрачной жидкости в рот, язык и небо обожгло.

Проглотил, и огонь заполыхал в брюхе, потек ниже и выше, кожу защекотало, словно по ней забегали сотни муравьев. Тяжесть и холод ушли из тела, мышцы застонали от хлынувшей в них силы, а сердце забилось яростно и мощно, будто возжелало вырваться из груди.

Ощущения эти вскоре прошли, но стужа перестала казаться такой свирепой, а усталость сгинула.

– Да, так лучше… – удивленно прогудел Кари, допив остатки снадобья.

– Еще бы, – Нефритовая Жаба забрал опустевший флакон, и спрятал обратно в мешочек. – Тридцать восемь ингредиентов, иные из них безумно дорогие, прочие надо настаивать много лет или собирать лишь в определенный день шестидесятилетнего цикла.

– Эх, еще бы в Муспелльхейме побывать, – мечтательно сказал Арнвид, когда они пошли дальше. – Там, правда, еще меньше протянешь, чем тут, но все равно интересно, аж жуть!

Эриль после снадобья взбодрился, шагал легко, от спутников не отставал, глаза блестели, как у молодого.

– Тебе все интересно, – хмыкнул Ивар. – Даже тут.

Нифльхейм был красив, вот только эта красота внушала оторопь, слишком уж чуждой, мрачной и грандиозной она казалась.

Огромные глыбы льда высились со всех сторон, беловатого, золотистого, синеватого, искры играли на гранях этих сухопутных айсбергов. Одни напоминали колонны из дворца императоров Миклагарда, другие – колоссальные статуи из мрамора, третьи – пирамиды из страны ацтеков.

Туман выглядел как курения с жертвенника богов.

Черные холмы походили на погребальные курганы могучих конунгов, склоны их были гладкими, блестящими, на вершинах многих торчали серые кубы из камня, их бока переливались всеми цветами радуги.

– Конечно, – согласился Арнвид. – Дома я все знаю, не то, что здесь… мы хоть правильно идем?

Вопрос предназначался Нефритовой Жабе, что все так же вел отряд.

– Кто знает? – отозвался даос. – Огонь лишь указывает направление, не более.

Ответ был хитрым, вполне в духе ханьцев с их любовью ко всяким заковыристым штуковинам.

Ивар хотел высказаться по этому поводу, но отвлекся, поскольку камень на ближайшем холме задрожал, и выплюнул струю белого пара. Мгновением позже то же сделали остальные, и со всех сторон в небо поднялись тонкие бледные «стволы», в вышине начали набухать облака.

Эриль тут же забыл вопрос, принялся таращиться вверх, даже рот приоткрыл.

Прошли меж двумя айсбергами, что напоминали обледеневших гигантов с огромными головами и короткими ногами, после чего начали встречаться «полыньи» – круглые лужи с прозрачной водой, через которую было видно, что слой земли обрывается парой локтей ниже, а под ним лежит все тот же лед.