Евгения Куликовская - Легенда о Фейлель

Старик обошёл опушку незамеченным, когда услышал окрик:

– Эй!

Он обернулся и застыл от ужаса. Помочь несчастной он не успел, а потому благоразумно решил, что надо уносить свои ноги, пока цел.

Вернувшись в город, сторож прежде всего поведал отцу Грегори историю о том, что видел в роще. Священник скорбно покачал головой и, словно не в силах сказать что-либо, молча перекрестил старика.

Так окончилась история жизни Келли. Может, это был шанс для её души искупить свои воровские грехи?..

Эливейн шла по берегу злополучной реки. Двое суток назад она миновала то место, где навсегда попрощалась со своим счастьем. Поглощённая горем, она перестала считать дни, проведённые в пути. Но она ни разу не сбилась с дороги: Дин слишком хорошо умел рассказывать и объяснять, и теперь ей казалось, что она ходила этими тропинками тысячу раз.

Эливь неотрывно вглядывалась в резвящийся по камням поток. В её голове крепко сидела одна мысль: «Хоть увидеть его ещё разок… Похоронить по-человечески…» И слёзы текли по её щекам.

Как-то ранним туманным утром она вышла к своеобразной переправе: цепочка мокрых от брызг камней, меж которыми бурлила вода, позволяла перебраться с берега на берег, перепрыгивая с валуна на валун и держась за натянутую редкими путешественниками крепкую верёвку. И тут сквозь влажную дымку она увидела возле противоположного берега неловко зацепившееся лохмотьями за скользкий выступ одного из камней тело. Эливейн сразу узнала любимого. Не думая об опасности, не размышляя, как она вообще дотянется до него, девушка бросилась к переправе.

Её ноги соскальзывали с мокрых камней, она обдирала в кровь ладони, но она не видела и не замечала ничего вокруг, кроме совершенно посиневшего, утыканного обломками стрел тела с беспомощно запрокинутой головой… Она уже почти добралась до цели и, крепко держась за верёвку левой рукой, потянулась вниз правой, когда высокая волна вдруг подхватила несчастного, подбросила вверх, с силой швырнула в сторону и уволокла дальше по течению, позволив Эливейн лишь на мгновение прикоснутся к холодному рассечённому наискосок мечом одного из ханских воинов лбу навсегда ушедшего супруга.

Эливейн безумным от отчаяния взором провожала второй раз уносимое от неё безжалостной рекой тело любимого.

Ганабен, бывший волшебник, а теперь почти немощный старик-знахарь, доживал свой затянувшийся, как ему казалось, век в маленькой избушке на берегу широкой полноводной реки, берущей начало высоко в горах, шумящей там водопадом и бурлящей стремительным потоком, а здесь, по равнине, у подножия скал мирно катящей свои воды к далёкому синему морю.

Примерно год назад его навещал давний друг, Даниэль, рассказал о предстоящем Совете Волшебников и, понимая, что Ганабен из-за слабости своей не примет участия в совещании, просто взялся передать его мнение магам. Тогда Ганабен поддержал предложение молодого Динаэля Фейлеля сохранить жизнь Чёрному Колдуну. Теперь, сам не зная почему, старик вдруг пожалел о своём прежнем решении: несколько дней назад у него странно тяжело стало на душе.

Новости о событиях доходили до знахаря редко. Раньше о происшествиях рассказывали те, кто искал у Ганабена помощи в исцелении недугов. Но теперь многие, видимо, предполагали, что старика уже нет в живых. Потому и редки для знахаря стали встречи с людьми.

Старик медленно переставлял ставшие непослушными и вялыми ноги, бредя по тропинке вдоль берега в свою избушку. Вдруг на песчаной отмели его слабые глаза узрели странный предмет. Что-то больно кольнуло старика в сердце. Он поспешил просеменить к этому объекту.

Ночью был сильный ветер, и на реке поднимались волны. Поэтому ничего сверхъестественного в том, что на берег вынесло какой-нибудь крупный предмет, – бревно или оборванную рыбацкую сеть, не было. Но Ганабен словно чувствовал: на мокром песке его взору предстанет нечто иное, возможно, страшное, и он должен увидеть, даже если это разобьёт его сердце.

Старик, наконец, доковылял до неизвестного предмета, и всё его существо сжалось от невыразимой боли. Он не видел этого человека более семи лет. Из нескладного подростка тот превратился, скорее всего, в статного мужчину. Сейчас перед знахарем лежало совершенно посиневшее от ледяной воды и от ударов о подводные камни, с торчащими обломками полутора десятка стрел, облепленное грязью и илом тело. Но, даже теперь, со спутавшимися мокрыми, но явно рыжими волосами, с глубокой раной наискосок через лоб и левую бровь, с закрытыми ввалившимися глазами, в изодранной в клочья одежде, для Ганабена он был прежним: старик не мог не узнать Динаэля Фейлеля – надежду добрых волшебников…

Слёзы застилали взор знахаря. Он упал на колени и уронил свою седую голову на мёртвую грудь отважного молодого человека. Старик не сомневался, что Дин пал в бою с Торубером, пал, потому что слишком мало времени было у него, чтобы сравняться в могуществе с Тёмным Чародеем.

Сколько времени Ганабен в немой скорби простоял на коленях, уткнувшись в холодное тело несчастного Динаэля, старик не помнил. Но вдруг ему почудилось… Знахарь в безумной надежде припал ухом к груди молодого человека… Не почудилось: чудо было рядом, там, внутри тела, которое по всем законом физиологии должно быть мертво – там едва слышно, медленно, но ровно билось живое сердце.

У Ганабена словно выросли крылья, он будто забыл про свою старческую немощь. Вот почему смерть не забирала бывшего волшебника! Вот зачем он ещё жил!

Знахарь, молча, сжав от напряжения губы, медленно и как можно бережнее волок бесчувственного Динаэля к своему домику среди зарослей ивняка…

Ганабен четвёртые сутки не отходил от постели Дина. Обломки стрел были вынуты из несчастного, раны обработаны, синяки и ушибы смазаны разными снадобьями… Динаэль не приходил в себя. Создавалось странное ощущение того, что жизнь в этом теле без волшебной помощи остаться не может, но и уйти тоже невластна…

Старик вышел к реке за водой.

На том же месте, где прежде он нашёл Дина, знахарь увидел тело женщины. Такие же обломки стрел, такая же посиневшая кожа. Но лицо обезображено ударами об острые скалы так, что узнать несчастную не сможет, пожалуй, никто. Оборванные лохмотья когда-то ярких дорогих тканей подсказали Ганабену, что погибшая, видимо, принадлежала гарему какого-нибудь хана.

Старик склонился над изуродованным телом, и сердце его исполнилось печалью: за растрепавшийся шнурок на поясе женщины зацепилась и не потерялась в бурном потоке цепочка с медальоном. Ганабен узнал вензель, вспомнил, что не было на шее Дина этой вещицы. Подобная странность удивила знахаря сразу, ведь он, как друг рода, знал о волшебной силе кристалла и связал воедино имена на обручальном кольце молодого человека и убитую с бесценным подарком. В том, что Дин, конечно, постарался оградить любимую от Торубера: жестокого Колдуна и любителя женщин, и от гибели – ценой своей жизни, старик не сомневался. «Господи! – прошептал Ганабен. – Дай ему силы выжить и перенести боль утраты!»