Евгения Куликовская - Легенда о Фейлель

– Почему ты так думаешь? – настороженно спросила прекрасная посетительница.

Ученик помедлил с ответом, потом признался:

– Месяца два назад учитель отлучался на пару дней. Как он всегда говорит – по делам. Была жуткая жара, и он ушёл в лёгкой ситцевой рубахе. Вернулся усталый, но довольный. И сразу пошёл к реке – освежиться. Он всегда купается, не снимая одежды. И платок тоже с головы не снимает…

– Платок? – переспросила Эливь.

– Да, – пояснил Илис. – Он платок как повязку на лоб до самых бровей завязывает. Ни чела не видно, ни волос. И шляпу на платок прямо надевает. Я сам никогда его не видел иным… В общем, искупался он, на мостки вылез. А рубаха мокрая к телу прилипла. Но материя-то тонкая. Вот и увидел я нечаянно, что вся грудь его и спина в коротких шрамах… Только отчего – не решился спросить. И сделал вид, что ничего не заметил. А он досадливо хлопнул себя по лбу и палец к губам приложил. Я понял, что он догадался о моём наблюдении и просит не задавать лишних вопросов… Я и не рассказывал никому… – ученик помолчал. – А вам сказал. Почему-то думаю, что именно вам и нужно это знать… И ещё: как он ушёл с королём Пинной и его свитой, так у меня на сердце тревожно.

– С королём? Куда?

– Слыхал я, что Пинна едет к хану Торуберу. А учитель сказал, что им по пути.

– А тревога отчего? – Эливейн смотрела в глаза Илису.

– Странным было прощание, – грустно рассказывал молодой человек. – Раньше он просто говорил, что вернётся через столько-то дней. А тут! «Ты, – говорит, – уже сам хорошим знахарем стал. Так что, если не вернусь, то справишься». И, после паузы, вздохнув, добавил: «За могилками присмотри, пожалуйста». А палец опять к губам приложил, мол, ничего не спрашивай более.

– Где могилки? – Эливейн чувствовала, что всё внутри неё замирает от ужаса.

Илис повёл гостью за домик, а там по тропинке к берёзовой роще. Оянг следовал за госпожой. Хаим остался с лошадьми.

Простые могильные холмики с деревянными крестами были ровненько обложены круглыми пятнистыми гранитными камнями. На двух могилках цвели бегонии и настурции, третья была усыпана лесными фиалками.

– Оянг, – словно проглотив комок, застрявший в горле, хрипло попросила Эливейн, – мне нужна краска, чёрная и коричневая. Сможешь?

– Да, госпожа, – и Стражник отошёл немного назад, чтобы не привлекать внимания и без того ошарашенного Илиса.

Ученик смотрел, как гостья опустилась на колени и поцеловала землю на первой могиле.

– Отец, отец, – прошептала она. – Вот где ты обрёл покой. Потом она поднялась на ноги и низко поклонилась второму кресту.

– Спасибо вам, сэр Ганабен, – проговорила Эливь. – Вы спасли Дина. Жаль, что мы с вами не были знакомы…

Наконец она подошла к третьей могилке. Махнула Оянгу. Тот подал ей кисть и коричневую краску. Илис даже не подумал, откуда вдруг у спутника прекрасной госпожи оказалось требуемое. А Эливь закрасила имя на кресте.

– Эх, ты, горемыка, – печально произнесла она. – И жила чужим добром, и погибла за другую, и похоронена без своего имени… Но именно тебя я благодарю за то, что сама осталась жива…

Эливейн взяла у Оянга чёрную краску и написала на кресте: «Келли». Потом обернулась и, придерживая подол своего платья, направилась обратно к домику. Илис смотрел как зачарованный. Эливь перехватила его взгляд.

– Что-то не так? – спросила она. Молодой человек тряхнул головой и пробормотал:

– Нет, ничего… Только ваша обувь…

Эливейн посмотрела на мягкие удобные сапожки, которые ей специально сшили для поездок верхом.

– И? – спросила она.

– Светло-коричневая тонкая кожа… – ответил Илис. – Я видел такую лишь однажды: когда учитель собирался, он достал откуда-то и положил в дорожный мешок перчатки из такой же кожи.

Эливейн грустно и счастливо одновременно улыбнулась.

– Он не рождён быть воином. Он – лекарь… – проговорила она, но смысла её высказывания молодой человек не понял.

Эливейн сидела на скамеечке. Нарушить её молчания вопросами никто не смел: она напряжённо думала. Наконец Эливь легко вздохнула и улыбнулась.

– Илис, – спросила она, – когда уехал твой учитель?

– Четыре дня назад.

– Так, – продолжала Эливейн, – ещё дня три со всеми остановками и тому подобным – и они у цели. Способны наши кони доскакать до дворца Торубера за три дня? – обратилась она к Хаиму.

– Да, госпожа, – ответил тот. – Но…

– Никаких «но», – спокойно остановила его Эливь. – Я знаю, что у него есть только один шанс из тысячи, чтобы выжить, даже если он победит…

Оянг и Хаим переглянулись: о такой угрозе никому не говорилось прежде – Дин не распространялся на эту тему.

– … И я знаю, – продолжала Эливейн, – как сделать так, чтобы спасительная соломинка сработала…

Более ничего не объясняя, мадам Фейлель ловко вскочила в седло. Стражники поспешили за госпожой.

– Спасибо, Илис, – улыбнулась Эливейн молодому человеку.

– Пожалуйста, – попросил тот, – дайте знать о судьбе учителя.

– Обязательно, – пообещала Эливь. Нежданные гости галопом умчались прочь.

Торубер, нахмурившись, сидел в широком кресле своего кабинета. Нелёгкие думы тяготили его. Уже неделю происходили события, тревожащие сознание Тёмного Чародея.

Сначала в свой прежний приход вернулся отец Грегори. Торубер не доверял этому человеку и надеялся, что десять с половиной лет назад избавился от его присутствия навсегда. Но, как оказалось, этим надеждам не суждено было сбыться.

По ночам Колдуна стали мучить кошмары: к нему приходили и заводили милые беседы с ним те, кто давно погиб, и погиб по воле или вине самого Торубера.

Наконец три дня назад хан получил письмо. Это был официальный, составленный по всем Законам Волшебного Мира вызов на поединок. Подпись под письмом ничего не объясняла Торуберу – значилось там одно слово: «Знахарь». Как послание попало на стол в кабинет хана? Если магическим путём, то почему он, сильнейший на сегодняшний день чародей, не ощутил присутствия посторонней волшебной силы? А в том, что в нынешнем мире ему нет даже равных, тем паче более могущественных колдунов, Торубер был уверен. Три месяца назад он закончил работу над своей магической Картой. Теперь в любой момент он мог узнать, где находится какой-либо волшебник.

Хан подошёл к стене и провёл рукой по яркому гобелену. Диковинные цветы рисунка исчезли, и его глазам открылась Карта. Торубер внимательно вглядывался в неё. Вот чёрная точка, стоящая на месте, на изображении его дворца. Это он сам. Вот несколько разбросанных по лесистым окрестностям города бледных, беловатых точек. Это волшебники, лекари, знахари, наделённые слабой магической силой. Вот две точки движутся по дороге к городу. Они чуть поярче, но тоже невелики по мощи. Просто два странствующих или едущих по делам чародея-предсказателя судеб.