Алексей Гамаюн - Цена короны

В поисках поживы йордлинги рассыпались по всему громадному замку. Временами то один, то другой выскакивал с докладом во внутренний двор, где стоял Балеог в окружении сотенных командиров и личных охранников. Сюда же, дабы не убежали под шумок, привели купцов-эрладийцев – бледных и съежившихся от страха.

Доклады воинов не радовали их владыку. В буфетных замка хоть шаром покати, не то что золотой посуды нет, – даже серебряной не нашли. Оловянная, словно у купчишки проторговавшегося… Взломали мощные железные двери с хитроумными запорами – и точно, за ними сокровищница княжеская оказалась. Да только в сундуках там пусто и в ларцах ветер свищет… В оружейной кладовой – старье, хлам, мечишки ржавые да латы покореженные. И мехов драгоценных, редких не нашли йордлинги в гардеробных, и коней благородных кровей не обнаружили на конюшне.

Йорд-каан и сам прошелся покоями замка и увидел достаточно, чтобы понять: жилище магноса напоминает яйцо гурха, которым полакомилась каменная куница, прогрызшая крохотное отверстие в скорлупе и выпившая все содержимое. Так и здесь: стены-скорлупа на месте, а внутри – пустота, взять нечего…

Причем видно, что не так давно жил Иеремиус вполне зажиточно, как и положено вельможному магносу. И утварь имел драгоценную, и гобелены с картинами, – на стенах после них темные пятна еще выцвести не успели. Да и в часовне замковой золото с алтаря и образов словно вчера ободрали.

«Кто же тут поживиться успел?» – ломал голову Балеог, недобро поглядывая на эрладийцев.

Во двор начали приводить пленных, прятавшихся по дальним закоулкам замка. Оказалось их немного: прислуги десятка полтора, несколько воинов – причем все, как и бросившийся в ров орк, немолодые да увечные. И две женщины – молодая и старая – по одежде судя, из благородных. Ни самого магноса, ни мага-алхимика, – не врал, стало быть, хромоногий.

Балеог немедленно учинил схваченным допрос: что тут стряслось, куда всё подевалось и все поисчезали.

Выяснилось – не врали купцы… Почти. В самой малости ошиблись.

В самом деле хозяин замка в короли метит, и все богатства на это дело спустил, и статуи с посудой продал, и шпалеры драгоценные, и драгоценности из шкатулки единственной дочери. Только всё равно не хватало, алхимика привез издалека – мага из ордена Тоа-Дан…

Свинец-то маг извел, но вот золото – ошиблись в том купцы – у него не получилось. Много лесов окрестных на древесный уголь пережгли – а все не тот, не дает нужного пламени. Холодный огонь, дескать, – жаловался тоаданец. Вместо золота или нормального свинца хотя бы – что-то непонятное в тиглях остывало, бурого цвета и на металл вовсе непохожее…

От такой алхимии вельможный магнос слегка ополоумел, очень уж он большие надежды на волшебное золото питал. Снялся с места с приближенными и дружиной, потащил алхимика с его приборами да свинец к Халлиарскому вулкану. Мол, если уж и там тебе холодно будет, сам в жерло отправишься, самозванец!

Халлиарский вулкан?! О-хо-хо-хо… Балеог представлял, где это. Чтобы захватить там магноса с алхимиком, придется пересечь из края в край всю Кандию, растревоженную набегом йордлингов. Да проще и безопаснее раздеться догола и сунуться в пчелиный улей за медом. И неизвестно при том, есть там мед или нет. В смысле, сумел ли алхимик добыть заветный металл… Очень похоже на то, что магнос все-таки связался с шарлатаном.

Тьфу… Стоило копыта коням бить…

А женщины благородного облика – это дочь магноса, значит, с дуэньей, дальней и нищей родственницей.

Дочь – это хорошо, решил йорд-каан. Вдруг все-таки алхимик свинец в золото превратить сумеет? Наверное, тогда магнос пару-тройку возов с золотыми слитками не пожалеет, чтобы выкупить единственную дочку.

Йорд-каан еще раз окинул взглядом замок, разоренный самим хозяином, и решил: о возах с золотом нечего и мечтать. Шарлатанство вся эта алхимия… Подошел к женщинам, поигрывая плетью с отделанной серебром рукоятью.

– Как зовут? – спросил почти даже добродушно.

Старуха молчала и смотрела затравленным зверьком, гадающим, освежуют ли его сейчас и разделают, либо же сожрут целиком, со шкурой и костями. Уймись, кому нужно твое старое мясо?

Молодая держалась получше. Выпрямилась во весь рост, ответила гордо:

– Амилла, княжна Сандирская.

Гордо, но не дерзко. Глупо дерзить тому, чья плеть может быстренько научить покорности… А ничего, вполне симпатичная, решил Балеог. И фигурка, и мордашка… Он оглянулся на соратников. Вроде бы здесь собрались самые верные, самые близкие… И все равно нельзя им полностью довериться… Узнает Дочь Снегов, и… Балеог раздраженно хлестнул плетью по своему сапогу и отвернулся от пленниц.

Полчаса спустя йордлинги покинули замок, увозя юную магнессу. Выла во весь голос старуха-дуэнья, оставшаяся без подопечной, слуги торопливо шарили по кладовым, забирая все, что уцелело при распродаже и не приглянулось йордлингам. В арке ворот покачивались трое повешенных эрладийцев с вырванными языками…

В мирно спящий городок Сандир горцы ворвались, как о том и мечталось йорд-каану: с грохотом копыт, с молодецким гиканьем и с факелами, летящими в окна…

Беда не приходит одна. Они, беды, любят странствовать стаями, словно ночные хищники, – и если одна беда запустила в тебя зубы, то и остальных жди, не задержатся.

Так думал йорд-каан Балеог, устроив в оазисе Зи-Дайр смотр своему поредевшему войску. Зи-Дайр загодя назначили точкой сбора для возвращающихся из Кандии отрядов – но многие, слишком многие воины гор не смогли туда добраться…

Все тот свиток, полученный от Дочери Снегов… Забыл Балеог ознакомить с ним командиров своих летучих отрядов. Забыл, с кем не случается… И всадники Гойды, молочного брата йорд-каана, невзначай разграбили небольшой городок, принадлежавший магносу Сандивиллу – тому самому, чьи владения строго-настрого запретила тревожить Тейа.

Впрочем, вполне может быть, что свиток ничем и не помог бы, – Гойда не имел обыкновения спрашивать, кому принадлежат дома, которые он грабил, и нивы, по которым топтались копыта его конницы. Что приглянулось йордлингу, вольному горному орлу, – то уже принадлежит ему, что бы на сей счет ни думали недавние хозяева.

Балеог попенять молочному брату не мог. Гойда погиб, и сложили головы почти все его всадники.

У магноса Сандивилла, оказывается, дружина конных панцирников под копьем стояла, – весьма многочисленная, хорошо обученная, готовая к немедленному выступлению. Не иначе как Сандивилл тоже королем стать задумал, да только не при помощи подкупа…

Перебив всадников Гойды, панцирники ударили по разрозненным отрядам горцев. По всей Кандии прокатились, словно горная лавина. Кто из йордлингов пробовал сопротивляться, тех таранным ударом сминали конники в панцирях, украшенных по кандийскому обычаю белоперыми крыльями. Остальные бежали, побросав захваченную добычу. Но многие из них, увлекшись грабежом, забрались слишком далеко вглубь страны, – и не успели пробиться в пустыню.