Алексей Гамаюн - Цена короны

Однако, как правильно заметил лорд-регент Адрелиан, король есть король, и супружеский союз с его дочерью поможет основать вполне легитимную династию.

Йорд-каан Балеог рассчитывал, что сумеет выполнить свое опрометчивое обещание не слишком дорогой ценой. На мирные переговоры о браке, конечно же, нечего и надеяться. Не та здесь у йордлингов репутация… А вот захватить силой королевскую дочку особого труда не составит. Коронное войско Кандии – смех один, несколько сотен наемников. А пока еще магносы сговорятся и объединят свои сильные дружины… кони йордлингов к тому времени будут уже скакать к родным горам.

План йорд-каана был незамысловат, но именно оттого вполне мог удаться, – пытаясь разыгрывать хитроумные комбинации, Балеог куда чаще попадал впросак. Но уже в Йохалле, последнем оазисе на пути в Кандию, стало ясно: выполнить просьбу лорда-регента нет никаких возможностей.

Йохаллу окружала крепостная стена, достаточно толстая и высокая, – Кандия неподалеку, в двух дневных переходах, а кандийские магносы весьма охочи до чужих богатств. Стена была не каменная, глинобитная, и едва ли долго бы выстояла под ударами таранов. Но тащить осадную технику через пустыню – задача не из простых, а на месте соорудить таран не из чего, вся растительность внутри оазиса, вокруг – бесплодная каменистая равнина. А живой таран – громадный морраг – способен, конечно, крушить стены и башни своим исполинским рогом, но воды ему для водопоя надо не меньше, чем нескольким полкам конницы. Эти гиганты и в степи сейчас стали куда как редки…

И местные жители, успевшие получить весть о походе Балеога, держались настороже и рассчитывали отсидеться за своими укреплениями. Тем более что в нынешнем набеге йордлинги пересекали пустыню, нигде не задерживаясь, и лишь пробовали по пути на прочность попадающиеся оазисы, – где удавалось, грабили, где получали отпор – откатывались и шли дальше…

Йохаллинцы подготовились к обороне. Был объявлен сбор ополчения: земледельцы и ремесленники получили в арсенале пики, шлемы, кожаные нагрудники, обшитые железные бляхами, разбились на десятки и сотни, провели смотр… Более зажиточные жители явились на службу со своим оружием и верхом на боевых верблюдах.

По ночам единственные ворота Йохаллы, крепко запертые, охраняла утроенная стража, днем – удвоенная. Во все стороны разъехались верховые дозоры, готовые предупредить о приближающемся войске йордлингов.

Прошел день, второй, третий – бунчуки Балеога не появлялись на горизонте. Йорд-каан предпочел обойти оазис стороной, узнав о его готовности к нападению? Йохаллинцы надеялись именно на это, ибо надеяться всегда хочется на лучшее. Но неплохо было бы получить подтверждение, что угроза и в самом деле миновала.

Поэтому первый же вопрос, который задали сторожившие ворота караульные прибывшим на четвертый день тревоги караванщикам, был: где войско йорд-каана?

– Разве сторож я этому нечестивцу?! – риторически вопросил старшина каравана, невысокий рыжеватый эрладиец. – Ай-ай-ай, из-за таких вот бродячих псов честные торговцы не знают покоя на дорогах, клянусь Семью Царями! Люди говорят, что нечестивый йордлинг грабит сейчас Кандию, и пусть-таки его там изловят, и пусть посадят на кол, и пусть он будет умирать долго-долго, и пусть мальчишки кидают в него камни и верблюжий навоз!

Стражники согласно кивали, столь незавидная судьба йорд-каана их вполне устраивала. Приехавшие торговцы улыбались словам своего караван-баши, и лишь его помощник, начальствующий над охранниками, – здоровенный детина, до самых глаз заросший черной густой бородой, – недовольно хмурился. Наверное, считал, что неплохо бы для начала все-таки захватить Балеога, а уж потом обсуждать варианты его позорной казни.

– А теперь, о почтеннейшие стражи ворот, – сказал старшина, – откройте же ворота, и дозвольте нам попасть внутрь, и напоить-таки животных, и дать отдых людям, и предложить наши товары, лучшие под небесами, клянусь Семью Царями!

– Конечно же, почтеннейший, – начальник стражи сделал знак, и створки ворот медленно поползли в стороны. – Заплатите въездную пошлину – три рэнда с человека, два с лошади или верблюда, половину рэнда с любой иной скотины – и проезжайте, и отдыхайте на здоровье, и торгуйте с прибылью.

Конечно же, эрладиец не был бы эрладийцем, если бы так просто, за здорово живешь, согласился бы сразу отдать запрошенную сумму. Он призывал всех известных и давно позабытых богов засвидетельствовать тот факт, что со времен падения Уорлогского Зиккурата нет, не было и не будет на свете людей более жадных, чем мытари Йохаллы. И требовать за въезд в нее такие деньги – просто преступление, куда хуже Талаарской резни, таки да. Тридцать рэндов – и по рукам?

Главный стражник остался непоколебим: не нравится – разбивайте бивак снаружи, на раскаленном камне, и пейте привезенную с собой воду. И сами с собой торгуйте. Он махнул рукой подчиненным: запирайте, дескать, ворота.

Караван-баши ухватил его за рукав, и, стеная, что собственными руками вырывает хлеб изо рта своих детей, набавил цену аж на целых пять рэндов. И деловые переговоры вступили в новый цикл.

Торговались долго, до хрипоты. Трижды начальник делал вид, что приказывает запереть ворота, трижды старшина накидывал предлагаемую плату. Под конец торг шел уже за каждого человека, за каждое животное. Двенадцатилетнего мальчишку утомленный стражник согласился учесть за половинку человека и удовлетворился платой за него в полтора рэнда; две овцы, предназначенные для трапезы караванщиков, были немедленно зарезаны и перешли в категорию товара, не облагаемого пошлиной… Вроде бы дело шло к полюбовному соглашению, но тут караван-баши заявил, что лошадь, способная нести куда меньше груза, чем верблюд, ну никак не может оцениваться в ту же сумму.

И все началось снова.

Стражники, собравшиеся поначалу вокруг каравана, заскучали от нескончаемых препирательств. И помаленьку потянулись с солнцепека в прохладную караулку. Остались лишь двое у створок ворот, причем уже перестали реагировать на указующие взмахи руки начальника…

Однако и караванщиков, похоже, жара донимала не меньше. Чернобородый детина потянул старшину за рукав, что-то шепнул на ухо. Эрладиец шмякнул оземь круглую войлочную шапочку, в очередной раз оплакал тяжкую судьбу своих умирающих с голоду детей, – и согласился-таки заплатить последние спорные монеты.

Начальник караула облегченно вздохнул, глядя, как старшина полез в объемистую суму за деньгами… вздохнул и рухнул на землю, заскреб ногами, щедро орошая кровью придорожную пыль. Потому что вместо монет эрладиец вытащил узкий, похожий на шило нож, – и молниеносным, точно рассчитанным ударом вогнал его в артерию начальника караула, туда, где под бармицей, откинутой из-за жары, белела полоска незащищенной кожи. Затем лжекараванщик сильным толчком швырнул на землю стражника, не позволив кровавой струе попасть на себя.