Санди Саба - Жар-Птица, или Сказки баюна Барса

Совсем отчаялся купец от таких жизненных передряг. Сел на берегу реки и подумал вслух: «Жизнь всегда дает выбор: утопиться или повеситься?! Эх, да я бы сейчас все на свете отдал за то, чтобы вернуть свое богатство. Отдам хоть Адонаю, хоть карачурту». В этот момент он почувствовал, что на него кто-то пристально и неотрывно смотрит. Обернулся – и увидел странное существо: полухорька-полукрысу.

– Ну, что уставилось, глупое животное? – купец еще не сообразил, кто перед ним.

– Да вот, смотрю на умного человека и думаю: если он такой умный, то почему такой бедный?! – неожиданно на чистейшем мокшанийском языке произнесло странное существо.

– Ты… разговариваешь… – остолбенел от такого поворота купец.

– А почему бы мне не разговаривать?! Ты же разговариваешь, и никого это не удивляет, – хмыкнуло существо.

– Но я же человек, а ты… животное.

– Сам ты животное – прямоходящее и говорящее, – не уступал зверь, волчком обернулся вокруг своей оси и в один миг превратился в маленького и очень некрасивого человечка, одетого в дымчатый плащ. – Будем знакомы: Сатир.

– Кто ты?

– Кто я? Я и сам не знаю. Я один из тех, кто хочет одно, а творит совершенно другое, или как там сказал один алеманский поэт. В цитатах я не силен, – голос у Сатира неожиданно сорвался, перейдя с тенора почти на детский фальцет. С ним всегда такое бывало, когда он «начинал» работу с потенциальным «блюдом».

– Ну, и какое благо ты можешь мне сделать?

– Богатство тебе верну, которое у тебя украли пенз и нские воры. Ведь украли, я прав?

– Откуда ты знаешь? Ты чародей?

– Вроде того…

– И как же ты вернешь мне мои товары? Неужели пробудишь в ворах совесть, и они принесут мне мое добро да еще и извинятся?! – усмехнулся купец, не веря в подобное чудо.

– Нет, зачем же. Что с возу упало, то не вернуть. У меня есть более радикальное средство: неразменный кошель. А по-умному – неразменное портмоне.

– Чего?

– Чего-чего! Народные сказки читать надо! Дам тебе кошелек, в котором деньги никогда не будут переводиться. Причем не только наши, но и заморские: там, фрязинская лира или тридевятьземельская евра, – человечек щелкнул пальцами и на его ладони возник как бы сам собой кошель-портмоне. В золотисто-серебряных бусинах, с изображением чертика с кредиткой в руках, одетого в красную маечку с белой поперечной полосой, на этой полосе в ромбе буковка «С» (то бишь – Сатир). – Только за это…

– Я должен продать свою бессмертную душу? – купец боязливо поежился.

– Ну, зачем же сразу душу?! – усмехнулся Сатир (подумал про себя: «Есть более интересные варианты»). – За это ты отдашь мне то, чего не знаешь, что есть в твоем доме.

– Всего-то? – улыбнулся Трифон. – Я в своем доме все знаю. Я в своем доме хозяин.

– Ну-ну, мы это еще посмотрим. По рукам?

– По рукам! – согласился купец, Сатир отдал кошель и исчез. Трифон даже не успел спросить, как обращаться с этой волшебной вещью. Впрочем, уже в ближайшем городе под смешным названием Неровный Чат он опробовал приобретение: зашел в трактир, где сытно пообедал. Отдал все имеющиеся в кошельке деньги. Вышел из забегаловки, открыл кошель и был приятно удивлен: там опять лежали деньги. Та же сумма, даже больше. Причем отдельно местные деньги и отдельно, в конвертике – заморская валюта: евра, талеры, марки, даже червонец хитрованских шекелей. Тут Трифон сообразил: как повезло! Хотел сразу закупить товара, однако передумал – а зачем, собственно, ему этот товар, если в кошеле деньги все равно не переводятся?

И только вернувшись домой, узнал, что совершил непоправимую ошибку, погнавшись за длинной и легкой гривной. Оказалось, что пока его не было, жена Людмила родила сына Яшку. И понял Трифон: это именно то, что требовал у него взамен Сатир.

Нечистый дух пришел к нему на следующий же день. Купец испугался и стал умолять Сатира не забирать сына. Он готов был отдать и кошель, и даже выплачивать неустойку за нарушение договора. Только не отдавать сына.

– Уговор дороже денег! – Сатир уже не выглядел тем обаяшкой, что при первой встрече, в его интонациях сквозила жесткость. Но все-таки он поддался на уговоры: – Хорошо, ты отдашь кошель, но в течение семи лет ежегодно будешь выплачивать неустойку. Тысячу мокшанийских гривен, тысячу заморских талеров и тысячу алеманских марок. И это наш последний уговор. Не выполнишь – пеняй на себя.

Купец покорно вернул кошель и шесть лет честно платил неустойку. Экономил на всем, но договор выполнял. Может быть, все и уладилось бы, но Трифон внезапно тяжело заболел. Это привело к упадку его дел. Во-вторых, он пал жертвой собственной доброты, дав взаймы большую сумму соседу Борису Епифановичу, в дым проигравшемуся в карточном доме. Если бы сосед вернул деньги, все бы уладилось. Но тот, увидев, что у Трифона дела пошли под гору, и не подумал отдавать. В назначенный срок, который истекал сегодня ровно в полдень, Сатир пришел требовать долг. Не получив требуемого, в половине первого злой дух похитил сына Яшку.

Трифон, Людмила и их дочь Ольга стояли втроем на околице и плакали, когда мимо проходила старица:

– Люди добрые, помогите, чем можете. Я схоронила мужа вдолги, а староста, супостат, просит вернуть долг раньше времени. Иначе, говорит, засажу тебя, старуха, в долговую кутузку.

– Берите, – Трифон отдал старухе кошелек кесарицы: зачем ему деньги, если сына больше нет.

Старица открыла его, взяла одну монетку, остальное вернула, сказав неожиданное:

– Ах, Трифон, Трифон, ты ошибся дважды: когда на мельнице договорился с самим чертом, а второй раз, когда не стал просить Божьей помощи, передоговорившись опять с чертом. Ведь именно он подстроил, чтобы ты разорился и не смог выплатить неустойку.

– Откуда вы знаете?

– Мы, Странники, многое знаем. Но не бойтесь. Сын ваш вернется и даже спасется, если…

– Если?.. – хором воскликнули все трое.

– Если не повторит ошибки отца. Если будет договариваться с карачуртом – погибнет, и жизнь потеряет, и душу свою бессмертную вместе с нею.

Беда бездетности мучила и семью первого сенатора мокшанийского кесаревства Федосея. А все из-за того, что на свадьбе кесаревича молодая жена сенатора Марта нечаянно отхлебнула из бокала Татьяны. Три года и три месяца жили они в браке, а деток так и не нажили. Молили-молили – не намолили, и устали молить, отчаялись. В конце концов, Марта махнула на все рукой: «Что без толку лоб перед иконой расшибать: все равно не намолим, Вседержитель равнодушен к бедам людей».

Однако Федосей не опускал рук: от слуг узнал, что в городской гадальной лавке промышляет предсказаниями и чародейством «черная гадалка». Что предскажет – все сбывается. Сплетничали: она занималась не только гаданиями, но и целительством. Федосей и Марта решили попытать счастья, оделись простолюдинами, пошли к ней на прием.