Юлия Шолох - Взрослая колыбельная

Я, наверное, никогда так громко не вопила.

Глаза резанул яркий свет. Комната вокруг была незнакомой, с высоким светлым потолком и бревенчатыми стенами. Пахло костром и сеном. Из большого окна, занавешенного белой занавеской с вышитым зеленым узором, слабо светило солнце.

Рядом сидела женщина с покрытой ярким платком головой, в льняном сарафане, надетом на такую же льняную рубаху. У нее были загорелое лицо в тонких морщинках и спокойные голубые глаза.

– О, очнулась, – обрадовалась она. – Ну наконец-то!

Она приветливо улыбалась, хотя мы были незнакомы. Где я?

– Ну не суетись, успокойся.

Женщина легко толкнула меня, уложила обратно на подушки. Узкая и очень мягкая кровать стоит в самом углу большой комнаты, рядом – стол с грудой глиняных горшочков и стеклянных бутылочек. Пол тоже деревянный.

– Не враг я тебе, не бойся. Лекарка местная, на ноги тебя поставить хочу. Тетка Маруся я. Видишь, ты уже и в себя пришла. – Она пощупала мой лоб. – Хорошо как. А то мне тебя полуживую принесли. Думала все, хоронить придется. А ты, гляди-ка, радость какая, очнулась. Ну, теперь все с тобой хорошо будет. Благодари своего спасителя.

– Какого? – прохрипела я.

– Да не знаю я, милая. Никто не видел, – хохотнула женщина. – Только когда тебя дружинный патруль нашел, ты была колдовским колпаком закрыта. Без него давно бы замерзла.

– А…

Даже не знаю, о чем лучше первым делом спросить. Боль постепенно отступала, и уже легко шевелились руки и ноги, только слабость во всем теле была дикой.

– Ничего, ничего. – Она шагнула к столу, застучала горшочками, ссыпала в один травки и подошла к изголовью, где, должным образом изогнувшись, я разглядела печь. На печи стоял большой чугунный чайник, закопченный до черноты. – Сейчас настою сделаю тебе укрепляющего, с медом да брусникой, и будешь как новенькая. И все спросишь, и узнаешь, сил-то узнавать такое много нужно!

Она покачала головой, потом подхватила огромной рукавицей чайник за ручку, налила из него кипящей воды в горшок с травой. Тут же приятно запахло ягодным чаем.

– Где я?

Вопросов много, но лучше начинать с очевидного. Меня вчера что, Надька напоила и бросила на улице? Нет, не поверю! Сестрица не могла такого отчудить. При наших-то морозах это верная гибель. Она меня любит.

А что тогда произошло? Что это такое – колпак колдовской?

– Ты-то? В мире нашем, в стране, которая Земля Великих Лесов называется. В лесу мы, у самой столицы, Гораславля. А пока пей. Все узнаешь, все расспросишь, радетеля тебе уже назначили, опекуна то есть, он все и объяснит. На, пей.

Она поднесла к губам горшочек, придерживая мою голову, и пришлось открыть рот, чтобы чай не вытек на лицо. Кстати, он оказался совсем не горячим и вкусным. Привычный родной вкус – мед и ягоды.

– Да, непросто таким, как ты, – тяжело вздохнув, покачала головой тетка Маруся, – но что поделать. Попривыкнешь со временем. Учиться новому на новом месте всяко лучше, чем какой болезнью страшной заболеть и помирать без надежды. Тут хоть надежда есть, а человек, он ко всему привыкает. И ты привыкнешь.

– К чему привыкну? – во рту пересохло, будто и не пила только что.

– К миру к нашему.

– Я что… не в своем мире? – аккуратно спросила я. Еще примет за полоумную, и совсем плохо будет. Однако пусть объяснит, на что намекает!

– Получается так, – тоскливо вздохнула лекарка. – То есть для меня мир родной, тут я родилась, тут живу и помру тоже тут. А тебе-то совсем чужой. Хотя близкие у тебя тоже имеются, раз завлекли, – она хмыкнула. – Ну, спи пока, спи, иномирянка.

– Я иномирянка? – шептать я не привыкла, но как иначе произнести это страшное слово? – Я – иномирянка?!

– Ну так с кем не бывает? – Она жалостливо уложила меня обратно на подушку, подоткнула одеяло. – Спи пока. Глядишь, проснешься, лучше будет.

Что? Что может стать лучше?!

Глаза, однако, слипались, и я моментально заснула. Непростые травки она мне дала, ой непростые.

Проснувшись в следующий раз, я снова увидала перед собой ее любопытное лицо.

– Вот и хорошо, – привычно запела лекарка. – Вот и ладненько. Теперь вставай, умывайся, одевайся. Утро уже позднее. Позавтракаешь да поедешь, заждался тебя радетель-то.

– Как поедешь? – удивилась я.

А как же выздороветь, набраться сил, прийти в себя, в конце концов? Я чуть от переохлаждения не умерла, значит, простудилась, хорошо если без пневмонии, но ведь нужно же время, хотя бы несколько дней, чтобы отлежаться и подлечиться.

– Да так, в повозке крытой поедешь, прислали за тобой.

– Уже? Но я же болею.

– Да где там? – она отмахнулась от моих страхов. – Где там. Уже здорова ты.

– Да? Так быстро?

– Да. Вставай.

Она потянула меня за руку, пришлось сесть. Кстати, нигде ничего не болело: я специально постучала себя кулаком по груди, чтобы проверить. Когда я простужена, сразу от такого кашлять начинаю, а сейчас хоть бы хны. А если встать? Голова не кружится, ноги держат. Странно даже, что все обошлось. Уровень их медицины показался мне, мягко говоря, сомнительным.

Хм, похоже, я действительно здорова.

– Одежду тебе новую дам. – Лекарка бросила на кровать блузку с длинными рукавами и сарафан, похожий на ее собственный. – Одежда твоя иномирская осталась, конечно, не стала я ее выбрасывать. Вдруг, думаю, захочешь на память сохранить. Вот, в мешке лежит, – она кивнула в сторону, где у стены действительно стоял объемный мешок, в котором вполне могли поместиться мой лыжный костюм, зимние сапоги и шапка. – У нас-то такого не носят, ужасных штанов таких…

– Почему ужасные? Они теплые и удобные, – почти обиделась я.

Хороший костюм у меня был, между прочим, и дорогой.

– Да ненастоящие ж они, – округлила глаза лекарка. – Ткань ненастоящая, как будто в нее стекла намешали. Лучше шерсти да меха ничего не греет. Как ее звать, эту ткань?

– Синтетика.

– И название ненастоящее, – как отрезала она. – Забудь про эту ткань, не дома уже поди. Давай одевайся.

– А почему я вас понимаю?

– Да как же иначе-то? – удивилась она, так и замерев с поднятыми руками. – Перетащил тебя мир да приспособил, разумение понимать речь дал. Иначе зачем брать? Бросить совсем беспомощную? Да и корни у нас одни, язык похож, чужих мир не трогает.

– Почему?

– Ну ты скажешь! – благодушно улыбнулась тетка Маруся. – Ну у кого суженая может быть с хвостом и тремя рогами, да еще и которая головой вниз ходит, а дышит огнем? Кому такого зла пожелаешь? Нет, наши боги нам только подходящих таскают, да помогают, чем могут. И мы поможем. Давай одевайся скорей. Скоро радетель все тебе расскажет.

На мне осталось нижнее белье. Это было так приятно, будто я старого знакомого увидала. Колготки лекарка тоже пожаловала новые – словно вязаные, но тонкие, прочные. Блуза одевалась как обычно – через голову – и фиксировалась завязками, где только можно: на вырезе, на рукавах и внизу. Сверху – плотный зеленый сарафан. Вышел вполне нормальный комплект, я похожий носила раньше с водолазкой. Правда, не такой длинный. Этот был даже ниже щиколоток, почти волочился по полу. Неужели у них так ходят?