Андрей Васильев - Тень света

– И правда, мелют сами не знают чего, – вздохнув, признал Волконский. – Без какого солнца?

– Да хоть какого! – Денисенкова второй рукой, свободной от моего локтя, взъерошила мне волосы. – У нас тут окон нет, а день зимой короткий. На работу идешь – еще темно. С работы идешь – уже темно. О наличии белого дня на улице узнаешь только из новостей. Сашка, проси кабинет, тебе говорю. И тогда я знаешь что для тебя сделаю?

Ее тон приобрел интимные оттенки.

– Боюсь представить, – поправил я галстук, а после по возможности мягко отцепил ее руку от себя.

– Я скажу всем, что твоя мужская сила соизмерима только с твоим же непостижимым для среднего ума чувством юмора. Совру, конечно, но что не сделаешь для родного человека?

– Чего это – «совру»? – даже обиделся я. – Может, оно так и есть.

– Ну не буду же я проверять? – фыркнула Денисенкова. – Я за годы, проведенные с тобой в одном помещении, перестала в тебе видеть мужчину и начала видеть что-то вроде родственника. Собственно, я тебя и созерцаю чаще, чем любую родню, по восемь-десять часов пять дней в неделю. А инцест – это не по моей части.

– Заметь, Сашка, я молчу, – сообщила мне Федотова и сделала губы сердечком. – И ничего такого не говорю. У меня просто моральных принципов меньше. А кабинет с окошечком в большой мир, полный свежего воздуха, очень хочется. Так хочется, что этих самых принципов вообще почти и не осталось!

– Пошли, – рыкнул Волконский и уволок меня из кабинета. – Или это словоблудие никогда не кончится. Да и Ольга Михайловна заждалась уже. Она тебя, между прочим, уже третий день разыскивает. Мы дозвониться пытались, но у тебя телефон отключен был.

Ну да, я его вырубил еще в электричке, рассудив, что все, кто меня может разыскивать, уже здесь, а все остальные, включая неугомонную Маринку, перебьются. Я вообще как-то проще в последнее время стал относиться к подобным вещам. Раньше, помню, если телефон сел где-то на улице, так я сразу начинал переживать, что кто-то может позвонить, а я это пропущу. Правда, как правило, никто не звонил, потому что я никому особо и нужен не был.

А теперь… Кому надо – тот меня найдет. А если не найдет – подождет. Вот Волконский же подождал? И, кстати…

– Слушай, Дим, а откуда Ряжская узнала, что я на службу вышел? – невинно спросил я у зампреда.

– Я ей позвонил, – как нечто само собой подразумевающееся сообщил мне Волконский. – Откуда же еще?

Вот за что я люблю нашего зампреда, так вот за эту его простоту. И ведь не возмутишься даже. А что ему предъявишь? Он же не за спиной крысятничает, он же по-честному все мне сказал. И с его точки зрения он поступил абсолютно правильно.

Ряжская обосновалась все в том же ВИП-кабинете, она восседала на кресле, попивая кофе и беседуя с невысокой миловидной дамой, как видно – подругой.

Была эта подруга моложе ее лет, наверное, на пятнадцать, но при этом выглядели они ровесницами. Просто у этой юной еще совсем женщины очень уж вид был бледный и болезненный.

– Ольга Михайловна! – голосом человека-праздника радостно гаркнул Волконский. – Вот и Смолин. Так сказать – доставил в целости и сохранности!

– Добрый день, – негромко произнес я, уже одним своим тоном давая понять женщинам, смотрящим на меня, что радости от нашей встречи я не испытываю. Подруга Ряжской, правда, мне знакома не была, но, по сути, это ничего не меняло.

– Саша, здравствуй. – Ряжская поставила чашечку на блюдечко, а блюдечко на стол. – Мы тебя заждались. Я уж хотела службу безопасности мужа подключать, так волновалась. Чтобы в наше время у человека мобильный телефон был выключен, это, знаешь, ли, как маячок о чем-то нехорошем. Если бы сегодня не появился – дала бы им задание тебя разыскать.

– Да куда он денется, – задушевно произнес Волконский и приобнял меня за плечи. – Ольга Михайловна, смею вас заверить…

– Дмитрий, спасибо вам, – Ряжская выдала свою фирменную улыбку. – Думаю, что мы не будем далее воровать ваше время. Я знаю, сколько вы делаете для этого банка, знаю, что он, по сути, заменил вам дом и семью, и очень ценю это. Как и мой муж, с которым я этот вопрос уже обсуждала. Кстати, подробности о вашем трудолюбии мне стали известны благодаря Александру. Он, знаете ли, считает вас не просто коллегой, а своим другом, а потому много и искренне о вас рассказывал.

Щеки Волконского покраснели, а аристократический нос побелел. Оно и понятно – ему только что дали понять, что если кадровые перестановки и будут, то его они точно не коснутся. А может, даже он еще и в плюсе окажется.

Ну и мне она вроде как тоже оказала услугу. Нет, Волконский, естественно, понял, что ничего я Ряжской не говорил, но читать между строк умеет любой из офисных обитателей. Больше скажу – здесь без этого умения существовать очень сложно, не сказать – невозможно. Тут никто ничего впрямую не говорит, все на полутонах строится и на полунамеках.

Волконский, например, владел этим талантом в совершенстве, потому самый главный посыл слов Ольги Михайловны распознал верно.

– Пойду, – тактично заметил он, покидая кабинет. – Утро, дел полно.

И аккуратно притворил за собою дверь.

В кабинете установилась тишина. Ряжская смотрела на меня с улыбкой, ее спутница с настороженностью и даже, как мне показалось, с небольшим испугом, я же вовсе ни на кого смотреть не хотел, потому уселся на кресло и уставился в окно.

Права Наташка. Все-таки сидеть в четырех стенах без доступа солнечного света – это для человека противоестественно. Даже если он уже и не совсем человек.

– Сейчас лопнешь, – иронично сообщила мне Ряжская. – Я серьезно. Ты просто себя со стороны не видишь.

– Не выспался, – буркнул я. – Вчера домой приехал поздно, устал. А на работу мне приходить надо ни свет ни заря.

– Саш, это Зоя, – Ольга Михайловна показала рукой на свою спутницу. – У Зои большие проблемы.

– Всей душой скорблю с вами, Зоя, – приложил я руку к сердцу и глубоко вздохнул. – Мои соболезнования. Увы, но мы все когда-нибудь уйдем туда, откуда возврата нет. Никому и ничему нет!

– Ольга Михайловна, это он о чем? – глаза Зои наполнились слезами. – Это он мне смерть предсказывает, да? Смерть?

Голос подруги Ольги Михайловны истерически задрожал.

– Саша! – погрозила мне пальцем Ряжская. – Ты что мне девушку пугаешь?

– Вот сейчас не понял, – перевел я взгляд на нее. – Так у нее чего, никто не помер?

Зоя издала полувсхлип-полустон, из глаз у нее потекли слезы.

– Нет. – Ряжская достала из рукава кружевной платочек и сунула его подруге. – Представь себе. Но если ты продолжишь вот так ее нервировать, то я ни за что не поручусь. Особенно учитывая то, кто ее родной брат.

– Боюсь спросить, – вздохнул я.

– Звонарев, – произнесла Ольга Михайловна, сделав бровями некое движение класса: «Представьте себе, представьте себе». – Тот самый, который охранные агентства, «Ваша инкассация» и прочее разное.