Андреа Вецца - Французские добровольцы в армии Муссолини

Я попросил Карло показать такую банкноту, догадавшись, что он наверняка сохранил ее. Довольно улыбаясь, он открыл ящик стола и показал эту лиру.

Операция началась в полночь 1 июля 1944, сорок добровольцев под командованием лейтенанта Парелло, разделившись на пять групп по восемь человек, из Венеции морем добрались до района Кьоджи. Каждая группа вышла в назначенный ей район, по пути разделившись на меньшие группы по два-три человека, чтобы избежать внимания. На рассвете был установлен первый контакт с местными партизанами, и сначала они, кажется, поверили в историю «пленных», рассказанную на ломаном итальянском. Партизаны сразу же начали говорить о спрятанном оружии и о безопасных убежищах. Но потом они внезапно стали более подозрительными. Слухи о «сбежавших пленных» быстро распространились, и история перестала быть убедительной.

- Сказалась вся та небрежность, с которой была подготовлена операция, - говорит Карло, и показывает еще один отрывок из рукописи Зарини:

«Я благодарю Бога за то, что догадался отдать пистолет, патроны и гранаты другому добровольцу, а также проколотую лиру, потому что партизаны обыскали меня, вывернув все карманы. Я испытал еще один приступ ужаса, подумав об итальянских этикетках на одежде, но партизаны, к счастью, не обратили на них внимания».

Обман был раскрыт. Из сараев и крестьянских домов начало появляться оружие. Добровольцам настало время отступать. Парелло приказал группам добровольцев отходить в Кьоджу, и в этот момент прозвучали первые выстрелы. После пересчета оказалось, что от четырех до шести добровольцев отсутствуют. Вероятно, они попали в руки врага.

Это отчаянное отступление запечатлелось в памяти Карло:

- Вскоре после того, как пришел приказ отступать, нас едва не обнаружила группа вооруженных партизан. Мы спрятались в соломе, к счастью, оказавшейся на поле поблизости, и, терпя укусы насекомых, ждали возможности сбежать. Измученный ожиданием, я выбрался из нашего импровизированного укрытия и разведал местность поблизости. Не обнаружив противника, я сообщил остальным. Через некоторое время мы увидели дорогу на Кьоджу, но в полях вокруг было много вооруженных людей, а спрятаться было негде. Казалось, пути к спасению нет, и мы решили разыграть последнюю карту: мы бросились бежать к дороге, крича, что за нами гонятся фашисты. Все люди, вооруженные и безоружные, которых мы встречали на пути, тоже бросались бежать, но в противоположную сторону. Вскоре мы добрались до дороги, но между нами и дорогой оказалась река Брента!

Я позволил Карло немного отдохнуть после взволновавшего его рассказа, и взялся за воспоминания Зарини, который был в той же группе:

«Мы увидели человека, дремавшего рядом с рыбачьей лодкой – то, что нужно. Мы бросились к нему и, помахав пистолетом под носом, быстро «убедили» его перевезти нас на другой берег.

Я никогда не видел, чтобы человек греб веслами так быстро в лодке, полной людей настолько, что она почти до края бортов осела в воду. Когда он перевез нас, и мы выпрыгнули на другой берег, он понял, что мы не собираемся убивать его, и он может плыть назад. Уж не знаю как, но, думаю, он побил все рекорды скорости в лодочном спорте.

Но после переправы через реку опасность еще не исчезла. На дороге появился автомобиль-амфибия (Schwimmwagen) с немецкими солдатами, и командовавший ими лейтенант сразу же обратил внимание на испуганных беглецов».

- Я подумал, что он может принять нас за партизан, и осторожно вытащив проколотую банкноту, показал ему, и спросил: Wo ist Kommandantur bitte? Он понял, кто мы, и пропустил нас, - вспоминает Карло.

Добравшись отдельными группами до Кьоджи, добровольцы оттуда вернулись в Венецию. Оказалось, что шестнадцать человек из них пропали без вести. Забыв о сне и усталости, остальные добровольцы надели военную форму и начали искать их, надеясь найти живыми. Не всем удалось спрятаться и избежать погони. Группа из трех добровольцев – Марио Фиорентино, Джузеппе Донато и Луи Ланса (все из Парижа) была обнаружена и захвачена партизанами. Джованни Бильоне (тоже из Парижа) был тяжело ранен в живот в перестрелке, но смог убить двух партизан. Остальных пропавших удалось найти живыми, и они благополучно вернулись в Венецию.

Тела убитых добровольцев были найдены в полях зверски изуродованными. Зарини описывает эту скорбную находку:

«Мы обнаружили мертвые тела наших братьев по оружию, изуродованные ужасными пытками, изрезанные на куски, их половые органы были раздавлены винтовочными прикладами… Мы были ошеломлены, испытывая скорбь и гнев. Что за люди могли опуститься до такого варварства? Это не могли быть итальянцы! Мы пришли сюда как солдаты-добровольцы, воевать с врагом, но такой войны и такого врага мы не ожидали. Мы знали, что можем умереть, и были готовы к смерти, но не к такой смерти!»

Это ужасное зрелище не могло не повлиять на дух молодых добровольцев, которые были убеждены, что им предстоит сражаться в совсем иной войне. Оно ожесточило их души, в которых не стало места состраданию. «Сочувствие мертво», как пелось в одной из песен партизан.

Реакция на это убийство не заставила себя ждать. По страшной логике гражданской войны кровь требовала новой крови. Добровольцы приняли участие в большой операции по поиску партизан, которую выполняла национальная республиканская гвардия («Черные бригады») и немецкие войска, указывая места контактов с партизанами. Зарини описывает то, что происходило потом:

«Наша месть была страшной, мы были глухи к мольбам о пощаде. Все, у кого находили оружие, или пойманные рядом со спрятанным оружием, расстреливались на месте, но мы не подвергали их пыткам. Мы не были свирепыми палачами. К такой войне мы не были готовы, в ней не было славы. Участие в борьбе с партизанами, в которую нас бросили бездумно и вслепую, оставило в нас лишь тяжкое чувство скорби и гнева».

« Приняв почетное звание добровольца, они вознесли веру в Родину на небывалую высоту, оставили свои дома, семьи, любимых и отправились на защиту страдающего Отечества. Участвуя в очень сложной операции, полной неизвестности, они проявили себя отлично, преодолели все препятствия и выполнили доверенное им задание с достойной восхищения отвагой и презрением к опасности ».

Но ни эта благодарность в приказе, ни награды (Серебряные Медали погибшим и Военные Кресты выжившим участникам операции) не могли избавить добровольцев от мучительно тяжелого чувства скорби.

- Ощущение того, что – вероятно, по каким-то скрытым мотивам - нас вслепую, без всякой подготовки, бросили в такого рода операцию, оставило в нас чувство горечи. Нам казалось, что нас предали. В казармах преобладало угрюмое настроение, в разговорах возникали намеки на отношение к нам в военных кругах RSI, - с чувством говорит Карло. Он так и не смог смириться с тем, что произошло в Кавардзере.