Егор Яковлев - Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России

Слухи о планируемом голоде проникли в среду военных уже с первых дней вторжения. Капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт запомнил, как в расположение группы армий «Центр» прибыли высокопоставленный чиновник из министерства Розенберга и некий партийный деятель. За обедом, на который их пригласил фельдмаршал Федор фон Бок, гости беспечно пересказали содержание секретных директив, корни которых уходили в разработки штаба «Ольденбург». По словам мемуариста, они открыто говорили, «что русских на сорок миллионов больше, чем нужно, и они должны исчезнуть. „Каким образом?“ — „Голодной смертью. Голод уже стоит у дверей“. — „А если удастся решить проблему голода?“ — „Всё равно сорок миллионов населения лишние“» 423 423 Штрик-Штрикфельдт В.К. Указ. соч. С. 41. .

Шокированный этим фон Бок отправил Штрик-Штрикфельдта в Берлин, чтобы прояснить ситуацию. В министерстве восточных территорий его успокоили: «Смертность от голода, конечно, возможна. Но само собой разумеется, о предумышленном убийстве никто не думает» 424 424 Штрик-Штрикфельдт В.К. Указ. соч. С. 42. . Это была циничная ложь. Возможно, что Гитлер и Гиммлер, которые смотрели на Розенберга свысока, не говорили ему всего, но о планах лишить коренное население продовольствия он знал прекрасно. Наивно думать, что автор идиомы «окончательное решение еврейского вопроса» не понимал последствий. Этот «самоуверенный прибалт» и сам, обращаясь к подчиненным 20 июня 1941 года, декларировал: «Мы не берём на себя никакого обязательства по поводу того, чтобы кормить русский народ продуктами из этих [плодородных] областей изобилия. Мы знаем, что это является жестокой необходимостью, которая выходит за пределы всяких чувств» 425 425 Преступные цели — преступные средства. С. 46. .

Хотя документы штаба «Ольденбург» говорили о продовольственной блокаде потребляющих областей («лесистой зоны»), принцип изъятия ресурсов не мог не применяться и в черноземье. В расположении группы армий «Юг» к плану Бакке относились благосклонно. Фельдмаршал Герд фон Рундштедт говорил: «Мы должны будем уничтожить по меньшей мере одну треть населения присоединённых территорий. Самый лучший способ для достижения этой цели — недоедание» 426 426 Двинов Б. Власовское движение в свете документов. — Нью-Йорк, 1950. С. 26. . Посетив оккупированный Киев осенью 1941 года, группенфюрер СС Фриц Заукель повсюду слышал от соотечественников разговоры о том, что десять, а может и двадцать миллионов местных жителей должны умереть от голода 427 427 Беркгоф К. Указ. соч. .

Любопытно, что изначально германский диктатор планировал разрушить столицу Украины жесточайшими бомбардировками. 18 августа Франц Гальдер записал в дневнике: «Киев будет превращен „в пепел и развалины“ (указание Гитлера)» 428 428 Гальдер Ф. Военный дневник. — М., 2010. С. 312. . В этом намерения фюрера относительно «матери городов русских» были схожи с теми, что он имел по поводу Ленинграда и Москвы. Однако выполнить этот дьявольский план не удалось, и оккупационные войска столкнулись с 400-тысячным населением, судьба которого была решена на совещании штаба «Восток» в духе предшествующих решений «Ольденбурга». 16 сентября Геринг, Бакке и другие чиновники согласились с тем, что «на оккупированных землях следует руководствоваться принципом, согласно которому надлежащее питание будут получать только те, кто работает на нас » 429 429 Беркгоф К. Указ. соч. . Учитывая, что многие учреждения, например магазины, библиотеки, значительное число больниц, институтов и училищ, были закрыты, множество людей оказались брошены на произвол судьбы. Устроиться на работу к немцам (даже при большом желании) могла лишь часть из них, и в основном речь шла о второстепенных постах вроде сторожа, посудомойки или кухарки. Для занимавших такие должности рекомендовался недельный паёк в 1500 граммов хлеба, 2000 граммов картофеля и 70 граммов сала. Детям и неработающим взрослым можно было надеяться ещё на меньшее: 750 граммов хлеба, 1500 граммов картофеля и 35 граммов сала. Однако это были не обязательные показатели, а, как отмечает историк Карел Беркгоф, «программа-максимум», с которой при определённых оговорках немцы могли согласиться в некоем будущем 430 430 Беркгоф К. Указ. соч. .

Последствия разработок штаба «Восток» сказались очень быстро. 17 октября киевская художница Ирина Хорошунова записала в дневнике: «У нас начинается настоящий голод. Хлеба нет. Его выдали дважды по 200 граммов на человека и уже больше недели ничего не выдают. Пустили слух, что хлеб отравлен, и потому его не дают населению. Но сами немцы всё время едят хлеб, очевидно не боясь отравиться. Купить до сих пор ничего нельзя. Магазины все закрыты» 431 431 Хорошунова И. Киевские записки 1941–1943 // https://horshunova.dreamwidth.org/ . Похожую картину рисует и писатель Анатолий Кузнецов, который был ребёнком в годы нацистской оккупации: «Магазины стояли разбитые, ничто нигде не продавалось, кроме как на базаре, но если бы даже и магазины открылись, то на что покупать? До войны хлеб стоил в магазине 90 копеек килограмм. Теперь на базаре иногда продавали самодельный хлеб по 90 рублей за килограмм. Столько денег раньше мать получала чуть ли не за целый месяц работы. А сейчас у нас денег не осталось вообще» 432 432 Кузнецов А. В. Бабий Яр. — М., 1991. С. 111. .

В поиске продовольствия большая часть населения была полностью предоставлена сама себе. Киевляне собирали каштаны, ловили кошек, птиц, а также рыбу в Днепре. Шанс на выживание давали обмен или покупка продуктов по баснословным ценам. Это можно было сделать либо на базаре, где хозяйничали спекулянты, либо в деревнях. Последнее, однако, было сопряжено с опасностью: перспектива вернуться домой после начала комендантского часа грозила расстрелом. Но главное, с ноября полиция начала блокировать провоз и даже пронос продовольствия из деревни в город. В донесении генералу Томасу от 2 декабря 1941 года о том, что крупные украинские города вообще не получают продовольствия, открыто говорится как о способе избавления от лишних ртов 433 433 Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941–1944). — М., 1974. С. 130. .

Общая ситуация ухудшалась. 18 ноября 1941 года Хорошунова пишет: «Вокруг уже много распухших голодных. Глядя на них, не можешь есть, кусок останавливается в горле. А помочь нечем. И мысли о голоде вытесняют все остальные. И ещё страшно, что голод лишает нас человеческого облика. Кажется, что за тарелку похлёбки, за кусочек хлеба готов отдать всё… В жалких столовых невозможно есть, потому что горящие глаза ожидающих очереди, кажется, сжигают тех, кто ест. И счастливцев таких очень мало. И едят они не так, как обычно, а едят стыдясь, склоняясь низко над тарелками. Глотают быстро, чтобы скорее уйти. Столовых мало. Они одна за другой закрываются. И есть они только при немногих так называемых учреждениях» 434 434 Хорошунова И. Указ. соч. .