Олег Козинкин - Сталин. Кто предал вождя накануне войны?

(Примечание. Вот что пишет М. Слолонин в ВПК № 16 (433) от 25.04.2012 г.): «Рассказ наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова <���…> подтверждается документом. В Оперсводке № 2 штаба Прибалтийской ВМБ на 24–00 21 июня читаем: «В 23–27 21.6.41 по флоту объявлена Оперативная готовность № 1. В остальном без изменений…»)

«Согласно официальным докладам смеет, в 04 часа 22 июня все соединения и военно-морские базы Балтийского флота перешли на готовность № 1, т.е. были готовы встретить врага. (Северный флот в 0 ч. 56 м. получил приказ, а через несколько часов командующий флотом А.Г. Головко уже доносил, что Се-верный флот в 4 ч. 25 м. перешёл на оперативную готовность № 1. Черноморский флот в 1ч. 15м. 22 июня объявил о повышении готовности, провёл ряд экстренных мероприятий и в 3 часа был уже готов встретить врага. В 3 ч. 15 м. хорошо отличимый по звуку звонок особого телефона. Докладывает командующий Черноморским флотом Октябрьский, — услышал я в трубке, этот официальный тон сразу насторожил меня. — “ Самолёты противника бомбят Севастополь”. С этими словами оборвалась последняя нить надежды. Случилось то, о чём говорили все факты, а они, как известно, вещь упрямая…»

Как видите, нарком обороны маршал Тимошенко в 23.00 21 июня, сообщая наркому ВМФ о вероятном нападении врага около 4.00 утра 22 июня, дал ему разрешение-команду, что делать в случае нападения врага — «нападение вероятно в ближайшие часы и… разрешается открывать огонь» по всем вражьим самолётам или частям, кто пересечёт границу. Ведь в подчинении адмирала Н.Г. Кузнецова были не только Балтийский или Черноморские флоты. Его телеграмма о приведении в боевую готовность № 1 в ночь на 22 июня касалась и той же Пинской или Дунайской флотилии, а это приграничные реки, через которые и началось вторжение в 4.00. Подразделения этих флотилий утром 22 июня имели чёткий приказ открывать по нарушителям границы огонь на поражение, чего не имели их сухопутные соседи.

А в официальных воспоминаниях Кузнецов сделал даже больше — он отдельной фразой показал суть «Директивы № 1»: «В ней подробно излагалась, что следует предпринять войскам в случае нападения» (гл. «Ночь на 22 июня»). Хотя, судя по официальному тексту «Директивы № 1», в ней как раз много неясного… Указано, что сделать переднападением, но что делать «в случае нападения» — нет.

(Примечание. Здесь следует сделать важное пояснение. Не стоит так уж радоваться тому, как Н.Г. Кузнецов быстро довёл до своих подчинённых требование привести в боевую готовность вверенные им части — флоты, речные приграничные флотилии и, соответственно, авиацию, подчиняющуюся именно НКВМФ. Согласно донесению уполномоченного 3-го отдела 10-й смешанной авиадивизии Леонова от 27 июня, «На Пинском аэродроме, где дислоцируется 39-й СБАП, эскадрилья самолётов Пинской флотилии, которая не была рассредоточена, подверглась полному уничтожению противником… Основной причиной, послужившей большому количеству потерь самолётов на аэродромах, явилось то, что командование дивизии не рассредоточило матчасть самолётов.Кроме того, налёт был внезапным, и не была организована защита аэродромов от последующих налётов германской авиации после первого нападения.

Такой факт имел место в 39-м СБАП, где было 3 налёта. В результате рассеянности командования и отсутствия приказа действовать матчасть самолётов была уничтожена» (РГВА, ф. 9, оп. 39, д. 98, л. 243–249. Мельтюхов М. Указ. соч.).

Значит, к моменту налёта, к 3.30 утра 22 июня самолёты НКВМФ, размещённые на аэродроме 10-й сад ЗапОВО, не были приведены в боевую готовность, не были рассредоточены. Скорее всего, вина за это лежит на командовании этой дивизии. Ведь в данном случае команды должны были проходить через них. А ведь в своих воспоминаниях командир 10-й сад генерал Белов и писал, что по линии ВВС он получил приказ 20 июня о приведении в боевую готовность, а Павлов её отменил 21 июня!Но Белов ничего не написал о том, что он что-то получал насчёт самолётов Пинской флотилии в ночь на 22 июня. И насколько сегодня известно, авиация того же Черноморского флота, которая полностью подчинялась руководству ЧМФ, также не была приведена, как уверяет Кузнецов, в боевую готовность к моменту налёта немецкой авиации. А ведь Н.Г. Кузнецов уверяет, что всех предупредил чуть ли не к 1 часу ночи…)

А теперь смотрим, что делает Тимошенко далее. Он уже после начала войны, после 4.00, похоже, занимается прямой изменой?! Генерал Болдин, первый заместитель командующего ЗапОВО, показывает (Бет-дин И.В. Страницы жизни. М., 1961, гл. «Так началась война». Есть в Интернете):

«За короткое время в четвёртый раз вызывает нарком обороны. Докладываю новые данные. Выслушав меня, С.К. Тимошенко говорит:

— Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.

— Как же так? — кричу в трубку. — Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди!

Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было бы передать всю трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов.

— Разведку самолётами вести не далее шестидесяти километров, — говорит нарком.

…Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. Но нарком повторил прежний приказ: никаких иных мер не предпринимать, кроме разведки вглубь территории противника на шестьдесят километров.

…В сложившейся ситуации я никак не мог смириться с мыслью о том, что действия, начатые германской армией против советских войск, являются провокацией, а не войной.

Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие “Красный пакет", содержавший план прикрытия государственной границы.Но было уже поздно. В третьей и четвёртой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия. Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: “Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить”…»

Болдин пишет, что утром всё же был отдельный приказ Москвы на вскрытие «красных пакетов» и соответственно на ввод в действие плана прикрытия. В 3-й и 4-й армии его получили и начали расшифровывать до начала боевых действий, а в 10-й «взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия» (с 10-й связи не было после 2.00, и в Белосток посылали делегатов). Учитывая время на шифрование в штабе округа (минут 20–30), отправку и расшифровку в армиях (ещё минут 20–30) и на то, что «широкие боевые действия» немцев начались около 5.00 утра, можно с уверенностью сказать, что отдельный приказ ГШ на ввод плана прикрытия пришёл в округа около 4.00–4.30 часов 22 июня.