Артем Драбкин - Я дрался в штрафбате. «Искупить кровью!»

Я думаю, что примеров хватает. Что скажете об этом?

— За такие дела к суду привлекали не часто, поскольку старший офицер мог легко прикрыться приказом № 270 от 16.8.1941, дававшим право старшим командирам расстреливать в боевой обстановке на месте «паникеров, трусов, изменников и дезертиров», за самовольное оставление позиций и так далее.

Только если было доказано, что какой-нибудь полковник убил своего подчиненного офицера или своих солдат, будучи пьяным, без каких-либо причин, продиктованных боевой обстановкой, и только если ВС или командование разрешали произвести расследование в данном конкретном случае, то старший офицер мог быть привлечен к ответственности за «самосуд». В моей практике был один такой случай.

На Кубани командир полка, подполковник, по фамилии, кажется, Кузнецов, совершил подобное преступление. Его полк понес огромные потери, он попросил подкреплений, и ему передали усиленную стрелковую роту из только что прибывшей во второй эшелон армии свежей дивизии, сформированной в Сухуми. Рота прибыла над подмогу с большими потерями, добралась до выделенного ей участка обороны, и командир роты, старший лейтенант, оставив на позициях вместо себя взводных сержантов, пошел в штаб полка доложить, что приказ выполнен. Пьяный комполка набросился на него со словами: «Ты трус! Почему роту оставил?!» — и старший лейтенант немедленно вернулся на позиции. Вечером не перестававший «нагружаться спиртом» командир полка вызвал к себе этого командира роты и без слов расстрелял его в штабном блиндаже, всадив в лейтенанта четыре пули из нагана. Все штабные офицеры промолчали. Наутро комполка немного очухался, чуть протрезвел, пришел в 1-й батальон полка, полез на бруствер и с криком «Вперед за мной!» пытался повести роту в атаку. Немцы моментально всех выкосили из пулеметов, и сам комполка, получив на первых же метрах пулевое ранение, был отправлен в госпиталь. Когда нам сообщили об убийстве старшего лейтенанта, то меня направили проводить расследование. Подполковника пришлось допрашивать прямо в госпитале. Военный совет армии дал санкцию на арест командира полка, и он был осужден по суду трибунала.

— Например, командир батальона не выполнил приказ, не взял высоту в атаке. Или командир стрелковой бригады при штурме какой-то деревни полностью «истребил свои батальоны». Как расследовались подобные трагические события?

— Прокурорское расследование таких случаев производилось только с санкции ВС армии. В общевойсковой армии было два члена ВС (Военного совета), и один из них курировал деятельность прокуратуры в своей армии. В случае с «комбатом, не выполнившим приказ», обычно разбиралась прокуратура стрелковой дивизии, в которой все это произошло. А уровень командира бригады или дивизии, как я вам уже говорил, — это уже была работа прокуратуры армии, тем более что в таких ситуациях обвинение основывалось на статье 193-17 «Потеря управления в бою» — серьезное должностное преступление. Но зря вы думаете, что за чрезмерные потери строго спрашивали.

Кроме случая с группой генерала Филлиповского, в нашей армии я таких моментов не припомню. Ведь это же сразу цепная реакция: положили дивизию безрезультатно, кто виноват? Только комдив? А где в это время был командир корпуса? А куда смотрел командарм? Поэтому в частях нередко пытались скрыть ЧП и свои потери.

— Как складывалась ваша послевоенная служба? Какими наградами вы отмечены?

— Как я вам уже сказал, после войны прослужил в Забайкалье 13 лет, потом был переведен в Ригу, в военную прокуратуру ПрибВО. В сентябре 1960 года я, по болезни и по достижении 25 лет выслуги армии (в льготном исчислении), был уволен в запас в звании подполковника юстиции. К моим фронтовым наградам, к ордену Красной Звезды и двум орденам Отечественной войны, в мирное время за выслугу лет добавились медаль «За БЗ» и второй орден Красной Звезды.

— В штрафную роту я попросился сам. Солдат, как, впрочем, и офицер, на войне своей судьбы не выбирает, куда пошлют, туда и пойдешь. Но при назначении на должность в штрафную роту формально требовалось согласие. Штрафные роты были созданы по приказу Сталина № 00227 от 28 июля 1942 года, известному как приказ «Ни шагу назад», после сдачи Ростова и Новочеркасска.

В каждой общевойсковой армии было три штрафных роты. Воздушные и танковые армии своих штрафных подразделений не имели и направляли своих штрафников в общевойсковые. На передовой находилось одномоментно две штрафных роты. В них из соседних полков ежедневно прибывало пополнение — один-два человека. Любой командир полка имел право отправить своим приказом в штрафную роту солдата или сержанта, но не офицера. Сопровождающий приносил выписку из приказа, получал «роспись в получении» — вот и все формальности. За что отправляли в штрафную роту? Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ комполка не понравилась, и прочее и прочее… Организация штрафной роты следующая. Штат роты: восемь офицеров, четыре сержанта и двенадцать лошадей — находится при армейском запасном полку и в ожидании пополнения потихоньку пропивает трофеи… Из тыла прибывает эшелон уголовников, человек четыреста и больше, и рота сразу становится батальоном, продолжая именоваться ротой. Сопровождают уголовников конвойные войска, которые сдают их нам по акту. Мы охрану не выставляем. Это производит дурное впечатление, тогда как проявленное доверие вызывает к нам некоторое расположение. Определенный риск есть. Но мы на это идем. Что за народ? Тут и бандиты, и уголовники-рецидивисты, и укрывающиеся от призыва, и дезертиры, и просто воры. Случалось, что из тыла прибывали и несправедливо пострадавшие. Опоздание на работу свыше двадцати минут считалось прогулом, за прогул судили, и срок могли заменить штрафной ротой. С одним из эшелонов прибыл подросток, почти мальчик, таким, по крайней мере, казался. В пути уголовники отбирали у него пайку, он настолько ослабел, что не мог самостоятельно выйти из вагона. Отправили его на кухню.

Срок заключения заменялся примерно в следующей пропорции: до трех-четырех лет тюрьмы — месяц штрафной роты, до семи лет — два месяца, до десяти — выше этого срока не существовало — три месяца. В штрафные роты направлялись и офицеры, разжалованные по приговору военного трибунала. Если этап большой и своих офицеров не хватало, именно из них назначались недостающие командиры взводов. И это были не худшие командиры. Желание реабилитироваться было у них велико, а погибнуть… погибнуть и в обычной роте дело нехитрое. После войны статистики подсчитали: средняя продолжительность жизни командира стрелкового взвода в наступлении — не больше недели.