Федор Кузнецов - Брусиловский прорыв

«При всяком удобном случае обращать внимание нижних чинов на зверства германцев и мадьяр, на разорение ими нашей страны и на мучения, претерпеваемые беженцами, да и вообще всем населением тех губерний, которые подверглись нашествию неприятеля».

«Русский солдат, — писал Брусилов в одном из своих приказов, — отстаивает дорогую для него русскую землю, которая благодаря бессметным подвигам наших предков, благодаря потокам крови, пролитой ими, стала великой и славной, отстаивает её от порабощения немцами. Как не понять, что если немец взял бы над нами верх, то он и земли наши захватил бы, да и данью обложил бы так, что не только мы, но и внуки наши должны были бы платить ему».

Будучи убеждённым последователем великого Суворова, твёрдо веря в храбрость и доблесть русских войск, Брусилов всегда стремился действовать активно, итти навстречу врагу, если только есть малейшая возможность наступать. Он считал необходимым, чтобы в войсках господствовал наступательный дух, чтобы порыв войск вперёд не угасал в бою.

Брусилов пользовался большой популярностью и любовью среди войск. Его знали не только в России, но и за границей как талантливого, выдающегося генерала. Это и побудило верховное командование назначить Брусилова на пост главнокомандующего армиями фронта.

Сейчас же после назначения на эту должность Брусилову пришлось принимать прибывшего на фронт царя. Последний спросил его, не имеет ли он что-либо доложить. О своём ответе царю Брусилов рассказывает:

«Я ему ответил, что имею доклад, и весьма серьёзный, заключающийся в следующем: в штабе фронта я узнал, что мой предшественник категорически донёс в ставку, что войска Юго-западного фронта не в состоянии наступать, а могут только обороняться. Я лично безусловно не согласен с этим мнением; напротив, я твёрдо убеждён, что ныне вверенные мне армии после нескольких месяцев отдыха и подготовительной работы находятся во всех отношениях в отличном состоянии, обладают высоким боевым духом и 14 мая будут готовы к наступлению, а потому я настоятельно прошу предоставить мне инициативу действий, конечно, согласованно с остальными фронтами. Если же мнение, что Юго-западный фронт не в состоянии наступать, превозможет и моё мнение не будет уважено как главного ответственного лица в этом деле, то в таком случае моё пребывание на посту главнокомандующего не только бесполезно, но и вредно, и в этом, случае прошу меня сменить».

Брусилов не побоялся откровенно высказать свои искренние убеждения. Своё мнение о боеспособности Юго-западного фронта, о желании бить врага, а не оставаться пассивным зрителем событий, он твёрдо отставал и отстоял, добившись того, что ему была предоставлена инициатива наступления.

В качестве главнокомандующего армиями фронта для обсуждения плана общего наступления русских войск Брусилов был приглашён на совещание в ставке, состоявшееся 14 апреля. Обстановка в то время рисовалась следующим образом.

Соотношение сил на фронте было в пользу русских армий. На Северном и Западном фронтах они имели 1 220 тысяч штыков и сабель. Перевес над противником здесь составлял 600 тысяч бойцов. На Юго-западном фронте было 512 тысяч штыков и сабель с перевесом над противником в 71 тысячу бойцов.

Существовавший в армии некомплект личного состава был покрыт, но всё ещё нехватало вооружения, особенно тяжёлой артиллерии, а также боеприпасов. Плохо было с авиацией: её было мало, материальная часть устарела. Отечественная промышленность не могла удовлетворить потребностей фронта. Поставки из-за границы были крайне затруднены.

По плану начальника штаба верховного главнокомандующего генерала Алексеева главные задачи в предстоявшем наступлении возлагались на Западный и Северный фронты.

Юго-западный фронт, признанный ставкой неспособным к наступлению, должен был сначала держаться оборонительно, а затем, когда разовьётся наступление на других фронтах, присоединиться к нему с целью демонстрации для отвлечения внимания и сил противника. План этот и подвергся обсуждению на совещании.

Оба главнокомандующих фронтами, Северного — Куропаткин и Западного — Эверт, не были согласны с операционным планом начальника штаба верховного главнокомандующего. Основываясь на опыте последних наступательных операций русских войск в декабре 1915 г. и в марте 1916 г., они считали, что наступление армий Северного и Западного фронтов невозможно. Главным образом они ссылались на то, что для этого не было тяжёлой артиллерии. Они предлагали отложить наступление.

Совершенно иного мнения придерживался Брусилов. Он уже высказал его в докладе царю. На совещании выступление Брусилова, в котором он горячо отстаивал своё мнение, имело решающее значение. Вера Брусилова в русского солдата, воля к победе, убедительность доводов так повлияли на присутствующих, что Куропаткин и Эверт принуждены были изменить высказанные ими взгляды на положение. Брусилов так рассказывает о своём выступлении:

«Слово было предоставлено мне. Я заявил, что несомненно желательно иметь большее количество тяжёлой артиллерии и тяжёлых снарядов, необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов, выключив устаревшие, износившиеся. Но и при настоящем положении дел в нашей армии я твёрдо убеждён, что мы можем наступать. Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убеждён. На этом основании я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться».

Брусилов лишь из деликатности упомянул о том, что он не берётся говорить о других фронтах. Оба другие фронта обладали значительно большими шансами на успех, чем Юго-западный. Северный фронт имел 466 тысяч бойцов против 200 тысяч у противника, т. е. обладал более чем двойным перевесом сил. Западный фронт имел почти такое же соотношение — 754 тысячи против 420 тысяч у противника, в то время как на Юго-западном фронте было 512 тысяч бойцов против 441 тысячи у противника. Тяжёлая артиллерия и резервы предназначались для Северного в Западного фронтов. Говоря о своем твёрдом убеждении в возможности наступать, Брусилов оценивал обстановку с общей стратегической точки зрения.

Это обстоятельство он подчеркнул в своём дальнейшем выступлении.

«Я считаю, — говорил он, — что недостаток, которым мы страдали до сих пор, заключается в том, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы прекратить противнику возможность пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и потому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию. В результате всегда оказывается, что на участке, который атакуется, он в назначенное время всегда сильнее нас и в техническом и в количественном отношениях».