Владимир Беляев - Я обвиняю!

Спустя полчаса после экзекуции, — добавляет Елена Кухар, — я услышала разговор под окном и выглянула через занавеску. Под окном стояли четыре офицера. Они смотрели по направлению места экзекуции и поглядывали на наш блок. Я подумала немножко позже, что они уже ушли, и выглянула через двери балкона. В эту минуту один из офицеров, которому остальные оказывали знаки особого уважения, поднял голову, и наши взгляды встретились. Смотрел на меня мгновение. Я отшатнулась. Боялась, что могут прийти к нам в дом: ведь мы видели экзекуцию.

Пересечённые оврагами и лощинами холмы над Ву-лецкой глинистые, даже летом здесь всегда можно было запачкать обувь. На свежей глине, засыпавшей могилу, ещё долго виднелись следы крови…» [7] Уже осенью 1943 года, после разгрома 6-й армии Паулюса у берегов Волги, гитлеровцы стали поспешно прятать следы совершённых ими ранее преступлений. По приказу Гиммлера этой работой в «генерал-губернаторстве» руководил штандартенфюрер СС Блебель. Той же цели в провинции Галиция служила так называемая «бригада смерти», или «зондеркоманда-1005», набранная из последних узников Яновского лагеря смерти. 8 сентября 1943 года, глухой ночью, при свете прожекторов, участники «бригады смерти» откопали тела львовских профессоров из двух могил на Вулецких холмах, перевезли их в Лисеничский лес и на следующий день сожгли. Бывший начальник «зондеркоманды-1005» унтерштурмфюрер СС Вальтер Шерляк, по приказу которого были сожжены останки профессоров, до лета 1961 года находился на свободе в Федеративной Республике Германии. Как это следует из письма, полученного мной из Франкфурта-на-Майне от Президиума Объединения лиц, преследовавшихся при нацизме, прокуратура города Вальдсхута сообщила Объединению, что Вальтер Шерляк задержан и находится в заключении. Его преступления подробно описаны в книге участника «бригады смерти» Леона Величкера «Бригада смерти», вышедшей в 1946 году в польском городе Лодзи.

Но кто был этот окружённый почестями немецкий офицер, с которым встретилась взглядом Елена Кухар?

9 марта 1960 года в письме из Эльблонга автору вышедшей в Польше на английском и польском языках книги «Оберлендер» Заборовскому Елена Кухар написала: «Возвращаюсь ещё раз к делу Оберлендера: в помещённой в «Тыгоднику повшехним» (№ 5 от 31 января с. г.) фотографии Оберлендера тех лет я узнала сразу с первого взгляда офицера, который в тот критический день стоял впереди группы офицеров, наблюдавших за экзекуцией, потом подошёл к нашему дому и с которым мы встретились взглядом. Очертания бровей, постановка глаз, нос и щёки полностью соответствуют характерному образу, который хорошо запечатлелся в памяти».

Итак, тот, кто наблюдал расстрел, стоя поблизости от вырытых могил, был католик Теодор Оберлендер. А кем же был тот высокий опухший гитлеровец, кто принимал в подвалах бурсы арестованных?

1 июля 1941 года на Стрелецкой площади во Львове задержались немецкие автомашины. С одной из них соскочил офицер и, остановив подростка Яцека Виль-чура, спросил у него по-украински, как проехать на улицу Чвартаков. Мальчик проводил машину на эту улицу, к дому, занятому военными. Как позже оказалось, в нём располагалось одно из подразделений батальона «Нахтигаль», солдат которого население стало называть «пташниками», потому что на их машинах и мотоциклах были нарисованы силуэты птиц. После того как Яцек Вильчур выполнил функции поводыря, офицер дал ему пачку сигарет, полбуханки хлеба и приказал немного подождать и не уходить. Вскоре он вернулся с другими солдатами, среди которых было два штатских. «Когда у одного распахнулся пиджак, я заметил кобуру с пистолетом. Осматривали меня некоторое время, а потом один из штатских спросил, нет ли у меня желания заработать. Когда ответил утвердительно, он спросил меня, умею ли чистить одежду и держать язык за зубами? Ответил, что умею это делать».

Дело в том, что сразу же после захвата Львова немецкими войсками Яцек Вильчур оказался на улице. Тяжёлая болезнь отца возложила на плечи шестнадцатилетнего подростка тяжесть содержания целой семьи — родителей и двух младших братьев. Пропитание давала улица: мелкие кражи у немцев, случайные заработки, временами даже отбросы со свалки.

Так Яцек Вильчур, будущий доктор наук, стал работать в казармах батальона «Нахтигаль» и невольно стал свидетелем злодеяний «пташников». В 1961 году в Варшаве вышла первая книга Вильчура — дневник оккупационных лет «На небо нельзя сразу», выдержки из которой мы приводим, а вслед за ней — интересная документальная книжка «Армира не вернётся в Италию» — о судьбе итальянского экспедиционного корпуса, почти целиком уничтоженного гитлеровцами на землях Западной Украины и Польши.

Приводим выдержки из дневника Вильчура за 3–4 июля 1941 года: «Спали мы сегодня с Крыськом (ровесник Вильчура, которого он взял себе в помощники) в котельной, когда на рассвете приехали «пташники» в немецких мундирах. У нас сегодня было много работы с Крыштофором, потому что сапоги солдат были запачканы глиной, грязью и даже экскрементами. У нескольких на штанах была кровь… Один из солдат стирал под краном носовой платок, весь забрызганный кровью. Также и автомашины их были в грязи и глине. Мы чистили сапоги от шести до девяти утра, а потом подметали двор. В этот день мы заработали много хлеба, швейцарского сыра и топлёного сала — смальца. Нам не дают деньги за работу, только продукты… Всё заработанное отнёс домой. Буханку хлеба съели сразу, а остатки, то есть корки и недоеденные куски, мама поставила в печку на сухари…

Сегодня солдаты выехали поздно вечером, и я видел, как они готовили оружие. Мы уже знаем наверное, что они принимают участие в расстрелах. Возвратившись, привезли с собой две автомашины, нагруженные штатскими костюмами, ботинками, очками и портфелями. Кроме того, в машинах было несколько чемоданов. Все эти вещи внесли в большую комнату на первом этаже и приказали нам чистить их… Младший офицер приказал нам обстоятельно осматривать все карманы и всё их содержимое складывать в чемодан. Машины вернулись с Вульки, потому что солдаты проклинали подъезды в этой части города».

Изучая мировую прессу послевоенного периода, в том числе и различные эмигрантские издания, я обнаружил совершенно неожиданно в 45—47-м номерах издающегося в Лондоне польского эмиграционного листка «Ожел бялы» за 1948 год большой материал К. Лянцкоронской «Немцы во Львове», проливающий новый свет на события той страшной июльской ночи 1941 года, когда прогремели немецкие залпы в лощинах Вулецких холмов.

Автора воспоминаний можно считать более чем беспристрастным свидетелем. Польская аристократка, по матери немка, ассистентка университета, она стала в дни войны сотрудницей так называемого польского комитета помощи, который возглавлял председатель главного опекунского совета Адам Роникер.