Николай (Ярушевич) - Правда о религии в России

Древнее арабское изречение гласит: «Кровь мученика и чернила мудреца равноценны, одинаково прекрасны и дороги». Наши предки в древней Руси целые века служили общему делу европейской культуры и чернилами мудрости, и кровью мученического подвига. Поставленные на рубеже двух миров— Азии и Европы, они грудью защищали мирное развитие европейской культуры от нашествия варваров.

Мы воспринимаем облик наших предков обвеянным былью великих битв. Борьбу с чужеземным вторжением наши предки понимали как общенародное дело. Недаром «Слово о полку Игореве» зовет князей вступиться в борьбе с половцами «за обиду сего времени, за землю Русскую».

Когда в XIII веке волна завоевателей под предводительством Батыя, вооруженных передовой, по тому времени, китайской военной техникой, обрушилась на Русь, был тогда, по словам летописца, «пополох зол» по русской земле. День и ночь раздавались глухие удары татарских таранов о бревенчатые ограды древних русских городов. Татары врывались в пролом стены, сея ужас, смерть и разрушение. Некоторые города были стерты с лица земли и со времен Батыева погрома уже не упоминаются в летописи. Но русская земля не сдавалась без боя. Маленький город Козельск на семь недель Задержал своим стойким сопротивлением татарскую орду.

«Козляне бо совет сотвориша не вдатися Батыю». Они гибли в жестокой рукопашной борьбе, резались с татарами на валу родного города, но не сдавались. Татары даже не называли Козельск его именем, но называли с опаской: «город злый».

В 1240 году, когда пал после упорного сопротивления Киев, сначала шведские войска, а вслед за ними и немецкие рыцари, с головы до ног закованные в железо, двинулись на Русь от берегов Прибалтики. Если бы этот натиск с северо-запада удался, Русь лежала бы раздавленной иноземным вторжением на много лет. Но тут на пути шведам и немецким рыцарям встала во весь рост личность святого князя Александра Невского. Со словами «Не в силе Бог, а в правде» святой князь вступил в битву со своими сильными врагами на льду Чудского озера. Немцы были разбиты и отброшены от священных рубежей русской земли.

В тяжелые годы татарского ига наши предки строили свое государство, работали над возвышением Москвы. Дальновидный Иван Калита выкупал пленных в Орде и сажал их деревнями на московских землях.

Крепло Московское княжество, расчищая путь русскому национальному государству. На великом повороте этого пути русский народ соединился для великой Куликовской битвы, кровью купив победу над татарами. В этот ответственный момент нашей истории, когда народ готовился оказать решительное сопротивление татарским полчищам, преподобный Сергий Радонежский оказал громадную услугу родине. Князь Димитрий Московский был в нерешительности, когда получено было известие о вторжении в пределы русской земли Мамая. Он знал, что в случае неудачного исхода войны стране грозит полное разорение и рабство. Преподобный Сергий ободрил князя, принял живое участие в святом деле защиты родины, благословил князя с войском на ратный бой с Мамаем и дал ему двух своих монахов, достопамятных витязей, положивших жизнь в жестокой битве. Ученик преподобного рассказывает нам: когда наступил самый бой, святой подвижник, вдали от поля брани, у себя в обители, переживал все события сражения.

Войска князя Димитрия подошли к Дону. «Не ходи, княже, за Дон», — говорили опасливые сторонники оборонительной тактики, те, кто недооценивал возросшей мощи русского народа. «Иди, княже, за Дон», — настаивали сторонники наступления. Перейти Дон — это значило отрезать себе пути отступления. Димитрий сказал: «Знайте, что я пришел сюда не за тем, чтобы реку Дон стеречь, но чтобы Русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить. Честная смерть лучше позорной жизни». И князь перешел Дон. Православная вера вдохнула в войска князя Димитрия непоколебимое мужество, освятила их подвиг, как жертву, приносимую во славу имени Божия и Церкви Христовой, жертву, которую Господь принимает и благословляет. С пением псалма «Бог нам прибежище и сила» ринулся в бой с врагами князь Димитрий Донской. Русские смяли Мамаеву рать. Татары в ужасе бежали. Древний летописец после вспоминал, что «Дон река три дня кровью текла. От начала мира не было такой сечи на Руси».

Прошло время, народный организм пересилил недуг:

Скоро пришла новая беда — встала самозванщина. Были дни, когда казалось — не на что опереться, все рухнуло в бездну. Царя нет; патриарха нет; в московском Кремле иноземцы; по всей Руси бродят полчища своих и чужих грабителей; полная гибель. Лучшие русские люди с тоской отчаяния говорили:

Но вот келарь Троицко-Сергиевой лавры Авраамий Палицын шлет по всей Руси грамоты. Земский староста, городской «выборный человек» Кузьма Минин встает на Нижегородском торгу с призывом: «Лучше смерть, нежели иноземное иго» и созывает народное ополчение. Сбор народных средств на дела спасения страны Кузьма Минин «первое собою начат». Старинные документы свидетельствуют, что сам Минин «мало что-себе в дому своем оставив, — все житье свое положив пред всеми на строение ратных людей. Монисты, пронизи и басмы жены своей Татьяны и серебряные и золотые оклады со святых икон» — все это он принес пред городским миром на вооружение государственного ополчения. Шли пожертвования — люди отдавали последнее. Жители отдавали на нужды обороны каждую «третью деньгу». В эти годы лихолетья, в; годы смятения, бедствий и ужасов начинает подниматься та сокрытая духовная мощь русского народа, сломить которую были бессильны враги.

Народное ополчение, руководимое князем Димитрием Пожарским, в октябре 1612 года взяло штурмом Китай-город, а затем изгнало врагов и из святых кремлевских стен. Русские иноки и подвижники много потрудились в ЭТИ годы на пользу русской земли. Иноки, при всей отрешенности от мира, оставались русскими гражданами, болели скорбью о родной земле, восставали на защиту самобытности Руси. Имена Патриарха Гермогена, архимандрита Дионисия, келаря Авраамия Палицына и многих других не забудутся до скончания века, в народной памяти они не исчезнут, пока существуют русские люди.

Среди незабвенных имен яркой звездой блестит имя архимандрита Дионисия. В самый разгар великой смуты, охватившей Русь, Дионисий был переведен архимандритом в Троицко-Сергиеву лавру. Вокруг монастыря повсюду кипели бои, лилась кровь; не проходило ночи, чтобы небо там и сям не алело заревом горящих деревень, где свирепствовали «сапежинцы».