Р. Лохнер - Последний джентельмен войны

Ночь спускалась быстро. Через десять минут после заката солнца становилось абсолютно темно, луна не выходила. Требовалась срочная помощь затонувшему судну. На первом самбуке быстро подняли парус, и люди буквально вырвали якорь из глубин.

Резко повернувшись и чуть снова не сев на мель, они высвободились и бросились к пострадавшей лодке. Они встали на якорь так близко, как только представлялось возможным, но из-за рифа это расстояние составляло около четырехсот метров. На борту не было никаких шлюпок и мелких суденышек. На самбуке имелось только каноэ, сделанное из ствола дерева, в которое максимально могли поместиться два человека.

Тем временем спустилась тьма. На борту имелся фонарь, но несколько попыток его зажечь провалились на задувающем ветру.

— Дайте мне факел, — приказал командир корабля.

Они взяли несколько штук с «Эмдена» и «Хойсинга» для чрезвычайных ситуаций. Кремни сработали, но факел отказывался вспыхивать. На протяжении месяцев, которые его таскали с собой, он пропитался влагой.

Внезапно из темноты послышались голоса. Мимо проплывали первые люди с севшего на мель самбука. Криками и свистом их направили к судну.

Они отплыли от тонущего самбука, и их единственным ориентиром служила яркая звезда где-то в направлении, в котором, как они предполагали, находится лодка номер один. Они сильно беспокоились, потому что в этой местности водилось много акул и, в дополнение ко всему, на борту находились больные, слишком слабые для того, чтобы позаботиться о себе.

Поскольку все предыдущие попытки показать потерпевшим, где они находятся, провалились, моряки из первой лодки собрали дров, смочили их бензином и, совершенно не думая об опасности пожара, подожгли на палубе. Влажные факелы держали в огне, пока они не высохли и не разгорелись, также запустили сигнальные ракеты, видимые на много миль, которые несомненно их выдадут. Наконец приблизились два каноэ, в каждом один человек греб и лежало по одному больному. Тех больных, которые не могли справиться сами, привязывали к каноэ, качающимся в воде. Остальные моряки подплывали со всех сторон. На неумеющих плавать, а такие тоже встречаются на флоте, надели спасательные жилеты, и они добирались до выжившей лодки, шлепая по воде руками и ногами, спасая драгоценную жизнь.

Постепенно все поднялись на борт. Теперь на борту находилось семьдесят человек и судно осело очень низко, поэтому больше на нем ничего не могло поместиться. Все, чем можно было пожертвовать из съестных припасов или воды, пришлось выбросить за борт. В конце остались только орудия, боеприпасы и запас еды и воды на три дня.

Рядом находился еще один самбук, из принадлежавших племени идрисов, арабам, которые не дружили ни с турками, ни с европейцами. Этот самбук, увидев, как одна лодка потонула, отправил свое каноэ, но как только они узнали тропический шлем доктора, то развернулись и оставили европейцев их судьбе.

Сильно перегруженное немецкое судно не могло продолжать плыть вперед, поэтому перед рассветом Мюке отправил одного из своих арабских матросов к представителям племени идрисов, предлагая большую сумму денег, десять тысяч фунтов золотом, за аренду лодки на несколько дней. Поскольку у него вообще не было денег, лейтенант мог себе позволить предлагать так много. Однако глава идрисов отказался. Он не станет ничего делать для христианских собак.

Было бы легко захватить иностранный самбук в результате вооруженного нападения. Лейтенант фон Мюке размышлял об этой возможности на следующее утро. Однако это будет иметь далеко идущие последствия и рассматриваться, как атака на союзника. Это также лило бы воду на английскую мельницу: Великобритания уже заверяла племя идрисов, что является их другом, в то время как Турция и Германия — их враги. Тем не менее казалось, что альтернативы нет. С встречным ветром и обычным грузом, как они знали по опыту, требовалась неделя, чтобы добраться до следующего порта. А у них запасов было только на три дня.

Но вмешался Эол [31] Эол (миф.) — повелитель ветров. . На восходе солнца задул сильный, свежий южный ветер, который надул паруса и понес тяжелогруженый самбук. В конце концов судно племени идрисов не стало последним трофеем экипажа «Эмдена».

Они быстро спасли все, что могли, с затонувшего самбука, который за ночь соскользнул вниз по рифу, глубже сев в воде. Мачта сломалась, и судно перевернулось. Ныряя, морякам удалось извлечь два пулемета, несколько револьверов и часть боеприпасов. Продукты, одежда и лекарства были потеряны.

Резкий южный ветер позволил перегруженному самбуку преодолеть за один день расстояние, которое при обычных условиях они покрыли бы только за шесть дней. Вечером экипаж «Эмдена» добрался до Кунфиды, где их очень тепло поприветствовали. Быстро организовали впечатляющий турецкий пир и в соответствии с местными традициями голодные люди ели без ножей, вилок или тарелок. Целый барашек, фаршированный рисом, заполнял стол. Руки с готовностью отрывали куски мяса и набирали пригоршни риса.

В Кунфиде нашелся самбук большего размера. Они арендовали его и продолжили путь, все в одном судне. Без дальнейших инцидентов они добрались до Эль-Лита во второй половине дня 24 марта. Это была северная оконечность островов Фарасан, коралловых рифов, которые предоставляли им защиту от английских преследователей.

Теперь путь продолжится по земле или открытому морю. Следовало предполагать, что англичане предпримут все усилия, чтобы поймать их в море. В Эль-Лите Мюке получил письмо, написанное купцом, откуда узнал, что его следующий порт захода, Джидда, заблокирован тремя английскими боевыми кораблями. До недавнего времени англичане не появлялись в Джидде и поблизости от нее. Конфронтации на побережье тщательно ими избегались, потому что они хотели завоевать местное население на свою сторону за счет Турции. Как решил Мюке, блокада являлась знаком, что англичане нацелены захватить немцев. По последнему сообщению, даже самый маленький самбук, который зашел в Джидду, тщательно обыскали.

Таким образом, путь по морю исключался. Было необходимо продолжать путь по суше. Они оставались в Эль-Лите два дня, чтобы собрать караванных животных, пополнить запасы воды и провести другие приготовления для марша вперед.

Именно в этом порту в десантном отряде случилась первая потеря. Один из моряков болел тифом с Ходейды и умер 11 марта около 03:00. У его постели двое товарищей постоянно несли вахту. Приготовили весельную шлюпку, труп зашили в парусину и привязали камни. На него положили головной убор с немецкой кокардой и голый штык. После короткой мемориальной службы тело положили в лодку и вывезли на глубину для захоронения. В воздух выпустили три залпа. Захоронение в земле было невозможно, потому что фанатики из местного населения не позволили бы неверному лежать спокойно.