Владимир Бешанов - Шестьдесят сражений Наполеона

1 октября Берлин предъявил Наполеону ультиматум с требованием в десятидневный срок вывести французские войска из германских земель за Рейн. Срок ответа назначался на 8 октября. Сомнений в победе не было. Высшее дворянство, генералитет и офицерство изо всех сил похвалялись, что проучат корсиканского выскочку. В ожидании ответа на ультиматум пруссаки щеголяли парадами с победными криками и насмешками в адрес французского императора. Прусские офицеры приходили к отелю, где располагался французский посланник и «смело» точили свои сабли о ступени парадной лестницы. Некоторые из генералов заявляли, что война закончится в считанные дни, одним ударом (и это они предугадали довольно точно) и сожалели, что прусская армия берет с собой на войну ружья и сабли, — чтобы прогнать французов было бы достаточно только дубин. Боялись только одного, чтобы Фридрих Вильгельм III не заключил мира. Чтобы вдохновить солдат на героические подвиги, их водили в театр на «Валленштейна» и «Орлеанскую деву» Шиллера.

Перед высшим генералитетом было два варианта возможных действий. Первый заключался в том, чтобы придерживаться оборонительной тактики и при приближении противника медленно отойти за Эльбу, а затем за Одер, соединиться с русскими и резервными прусскими войсками и, в конечном итоге, объединенными силами дать генеральное сражение. Однако прусские генералы считали отступление для себя позорным, и поэтому этот план был решительным образом отвергнут. Второй план, на котором и остановились, был следующим: предполагалось вторгнуться в союзную Франции Баварию, обрушиться на французов на их квартирах, разбить неприятельские корпуса поодиночке и этим принудить Наполеона к отступлению за Рейн. Для предстоящих битв Пруссия могла выделить около 180 000 человек. Всего за несколько дней до начала войны в прусской армии была введена дивизионная и корпусная организация. Она была сведена в 4 корпуса (14 дивизий).

Так называемый главный корпус, имевший в своем составе до 60 000 солдат, согласно выработанной диспозиции от 7 октября, располагался между Мерзебургом и Дорнбургом. Им руководил непосредственно главнокомандующий прусской армией Карл Вильгельм Фердинанд герцог Брауншвейгский. Участник еще Семилетней войны, герцог являлся большим приверженцем фридриховской школы.

2-й корпус составили 43 000 пруссаков и 20 000 саксонцев. Он располагался в районе Хемница, и возглавлял его потерявший свое княжество при создании Рейнского союза князь Фридрих Людовик Гогенлоэ. На главный и 2-й корпуса возлагалась задача атаковать французов во время их марша в Саксонию.

3-й корпус, под командованием «не привыкшего размышлять» генерала Рюхеля, в количестве 27 000 человек располагался в районе Эйзенаха, Готы и Эрфурта. Он должен был прикрывать направление на Гессенское курфюршество, оставаясь на месте.

4-й корпус принца Евгения Вюртембергского — около 25 000 человек — был разбросан в Восточной Пруссии, Польше и Силезии.

Между тем Наполеон, сосредоточив свои войска на реке Майн, планировал перейти Франконский и Тюрингский леса, обойти левый фланг прусско-саксонского расположения и заставить немцев принять бой с перевернутым фронтом. Для предстоящего маневра император разделил свои войска по трем колоннам, которые должны были двигаться в виде гигантского батальона каре. Правую колонну составили корпуса Сульта, Нея и баварская дивизия Вреде; центр — корпуса Бернадота, Да,-ву, императорская гвардия, кавалерия Мюрата; левую колонну — корпуса Ланна и Ожеро. Здесь собралась практически «вся королевская рать». Против Пруссии император выставил около 200 000 человек. Так начиналась эта удивительная война.

Наполеон не стал ждать, когда хвастливое воинство перейдет в наступление, он даже не дождался истечения срока ультиматума. 6 октября 1806 года в сообщении сенату и приказу по армии он объявил, что Франция вступает в войну с Пруссией. Не теряя времени, Наполеон двинулся навстречу врагу. 8 октября был отдан приказ о вторжении в союзную Пруссии Саксонию, и «Великая армия», сосредоточенная в Баварии, тремя колоннами стала переходить границу.

Пройдя через леса, наполеоновская армия вышла к Эльбе, направляясь, согласно плану, в тыл прусакам.

Едва лишь прусской армии пришло время выступать в поход, как хвастливые возгласы смолкли. На деле эта армия привыкла отбивать шаг на плац-парадах, но была совершенно не подготовлена к современной войне. Это был насквозь проржавевший механизм, к которому не только не привилось ничего нового со времен Фридриха, но еще и в значительной степени деградировавший. Огромное внимание уделялось содержанию в уставном порядке кос и буклей солдатских париков, за неправильную длину кос пороли нещадно. Зато, когда достали из арсеналов ружья, многие из них оказались без мушек. У оружия, имевшегося в войсках, от регулярной чистки кирпичом настолько истончились стенки стволов, что оно не выдерживало стрельбы боевыми патронами и массово разрывалось в руках. У солдат не было ни шинелей, ни жилетов, ни кальсон, летом — даже суконных брюк. Процветало дезертирство. Бравый прусский воин получал паек из 2 фунтов плохо пропеченного хлеба ежедневно и 1 фунта мяса в неделю. Противоположность этому представлял огромный обоз господ офицеров. Все, что было привычным для них в мирное время, они возили с собой: 70-летний главнокомандующий — молодую француженку, другой генерал — выводок индюшек, один лейтенант — фортепиано. Бесконечный обоз, разрешенный им уставом, офицеры еще увеличивали телегами и экипажами, в которых часто возили в поход жен и детей. Громоздкая, неповоротливая, обремененная бесконечными обозами, прусская армия передвигалась с медлительностью, которая представилась бы удивительной даже для XVII столетия. Как постановила Высшая военная коллегия: «...лучше несколько больше обременять себя на марше, чтобы с большей уверенностью победить врага, чем идти налегке и затем потерпеть поражение».

Поэтому едва военная машина Пруссии пришла в движение, она начала трещать по всем швам, и выяснилась полная невозможность ее исправления. Даже в день битвы при Заальфельде, войска получили приказ делать букли ровнее. Как говаривал незабвенный Козьма Прутков:

Если ты голоден и наг,