Михаил Маслов - Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

В конце октября началась активная подготовка к проведению конференции стран-участниц Договора девяти держав. Предстояло урегулировать японо-китайские отношения, точнее, в Женеве надеялись это сделать. Фактически впервые за все время японо-китайской войны Соединенные Штаты поддержали линию Лиги Наций и дали согласие на участие в переговорах. Американскую делегацию предстояло возглавить послу в Брюсселе Н. Девису. 18 октября Хэлл направил последнему инструкции, в соответствии с которыми он должен был «иметь в виду», что США «заинтересованы в мире на Тихом океане, и на Дальнем Востоке» во внешней политике Вашингтон базируется на речи президента от 5 октября, но Соединенные Штаты «воздерживаются от войны» [235] Peace & War... p. 388—389. . Однако несмотря на многообещающее начало, конференция была уже обречена. Разочарование принесло 27 октября — Япония отказалась от участия. Токио заявил, что «действия Японии в Китае являются самообороной» [236] International Affairs... 1937, p. 703—705. — следовательно, и обсуждать нечего.

Однако в Брюсселе не зря ели свой хлеб. Организаторы конференции решили еще до начала форума нанести серьезный удар дальневосточной Империи. В адрес МИД Германии было направлено приглашение в Брюссель, Третий рейх ждали как участника обсуждения. Естественно, в Берлине поняли не очень изощренную интригу своих коллег — вбить клин в крепнущий альянс Германии и Японии. Очевидно, допустить такую небрежность, как участие в конференции, немцы позволить себе не могли. И не позволили. 29 октября Третий рейх ответил отказом, сославшись на то, что он не является участником Договора девяти держав [237] См.: Ibid., p. 714. .

Несмотря на японский отказ, конференция все-таки начала работу 3 ноября. Шансов на успех было мало, конечно, участники могли заключить договор или пакт, однако, как справедливо отмечал американский президент, «пакты не дают никакой гарантии, им нет веры без Японии...» [238] ДВП, T. XX, С 238. . Конечно, сам факт проведения переговоров говорил об определенном сближении позиций США, Великобритании, Франции и других стран. Но эти незначительные подвижки на международной арене выглядели крайне блекло в сравнении с успехами немецкой дипломатии. 6 ноября по позициям США и Великобритании был нанесен серьезнейший удар: Италия присоединилась к антикоминтерновскому пакту. «Ось» агрессоров Берлин—Рим—Токио окончательно оформилась. Комментируя это событие, посол США в Токио Грю писал: «Угроза Англии очень реальна... жизненные коммуникации Британской империи под угрозой от Северного моря, через Средиземное и за Сингапуром...» [239] prfp Japan, 1931—1941, V. II, p. 160. Новая геополитическая ситуация складывалась явно не в пользу Великобритании и не могла устраивать США. На следующий день была вновь предпринята попытка притянуть Японию в орбиту США, Великобритании и других стран-участниц договора, в адрес японского МИД было направлено приглашение на конференцию. 12 ноября имперское правительство Японии ввиду того, что действия в Китае являются «самообороной» и, следовательно, «не подпадают под Договор девяти держав», отклонило приглашение [240] International Affairs... 1937, p. 741. . Конференция, да и не только она, а весь версальско-вашингтонский миропорядок катился по наклонной, до пропасти оставались считанные метры.

Самый заинтересованный участник брюссельской конференции — Китай — оказался даже не в сложной, а в катастрофической ситуации. Только что появившиеся надежды на урегулирование, которые вначале казались столь обнадеживающими, теперь таяли, и чем дальше, тем быстрее. В подобных условиях китайская делегация решилась на отчаянную попытку добиться справедливости для своей родины. Постоянный представитель при Лиге Наций В. Ку предложил ввести совместные санкции. Демарш был рассчитан на то, что Япония уже довела «до ручки» своих великих контрпартнеров по азиатским делам. Но китайское предложение было обречено на провал. Подобное требование не сочеталось с позициями западных держав, между которыми по-прежнему существовали противоречия и стена взаимного недоверия. Предпринимать активные действия они не собирались. Американцы явно хотели ограничить свое участие словами — внутриполитическая почва для силовых акций еще не созрела. Британия опасалась, что Франция не пошлет флот, а если и пошлет, то лишь небольшую эскадру, и Англии придется тащить санкции на своих плечах, не только в военном, но и в финансовом плане. Лондон был просто не уверен в своих силах. Кроме того, в Европе дела шли все хуже и хуже, и искать приключений на Дальнем Востоке было явно опрометчиво.

Тем не менее 15 ноября конференция одобрила англо-франко-американскую резолюцию, обвинявшую Японию в агрессии. И все... Никаких реальных шагов, кроме словесной эквилибристики, предпринято не было. Все были слишком увлечены собственными делами, чтобы заметить общую угрозу. Дальнейшее обсуждение результатов не дало. 24 ноября конференция фактически признала свой провал, опубликовав заявление, в котором говорилось, что, «ввиду необходимости дополнительного времени для правительств участников... для дальнейшего поиска всех мирных методов, при помощи которых урегулирование... может быть достигнуто», конференция прерывает работу [241] Peace & War... p. 391—394. . То был зеленый свет для дальнейшей японской агрессии.

Так как же понимать и оценивать американскую политику на Дальнем Востоке в период с 1937 по 1939 г.? Если предыдущий период можно открыто назвать попустительством, то чем характеризуется этот? Его невнятность и бесхребетность выглядит по меньшей мере странно. Естественно, это стало понятно не только сейчас, не недавно. Дипломаты всего мира, в том числе и американские, ощущали эту ущербность уже тогда, в конце 30-х гг. В мемуарах американских дипломатов период 1937—1939 гг. получил название «твердого курса» или «конструктивной политики». Отец данного термина государственный секретарь К. Хэлл, в своих воспоминаниях говорит, что США стремились «сохранить хорошие отношения с Японией и Китаем... и предельно возможное сотрудничество с Англией и Францией» [242] The Memories of Cordell Hull..., v. II, 1059. . В то же время он утверждает, что именно американский «твердый курс» не позволил Японии проводить более агрессивную политику в отношении Китая [243] См.: Ibid, v.l, p. 571. . Вот и вся аргументация: если бы не мы, то Китай бы проглотили целиком. Конечно, К. Хэлл лукавит, не американская позиция, на которую Японии было начхать, что, кстати, иллюстрирует все вышесказанное, заставило Токио вести агрессию более низкими темпами, чем хотелось бы. Причины эти носят сугубо внутренний, японский характер: слабость экономики, которая не могла тянуть длительную войну; недостаток человеческих и материальных ресурсов для мобилизации огромной армии, необходимой для завоевания Поднебесной; наконец, противоречия в японском руководстве, пред взором которого открывалось несколько путей агрессии: китайский, русский, тихоокеанский и другие. Кроме того, было еще героическое сопротивление китайского народа, многочисленных армий гоминьдана, и последний, но не последний по важности, географический фактор—огромные пространства со слаборазвитой инфраструктурой, а быстро наступать без дорог невозможно.