Максим Оськин - Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Однако недостаточное снабжение кавалерийских дивизий, многие из которых вследствие недостатка пехоты занимали отдельные участки оборонительных позиций на передовой, становилось причиной падения качества лошадей. Как считали даже немцы, «конница приходит в упадок во время позиционной войны как конный род войск. Состояние здоровья конского состава страдает от плохого ухода и недостатка движения. Втянутость пропадает». При недостатке питания лошади, в отличие от людей, не могут дать значительных усилий в случае перехода к маневренным действиям, вызываемым, к примеру, необходимостью преследования разбитого в ходе прорыва противника [127] Позек М. Германская конница в Литве и Курляндии в 1915 году. М.-Л., 1930. С. 162. .

Переход к маневренным действиям в кампании 1916 года вновь снизил контроль высших штабов за состоянием дел с конским составом войск. Потери не могли учитываться надлежащим образом в смысле контроля, а потому полковые командиры утаивали действительное число лошадей в полках, справедливо опасаясь, что всех лишних лошадей немедленно отберут. Именно теперь военные власти принялись за новые массовые реквизиции лошадей, что привело к вмешательству в дела сельского хозяйства — поставщика продовольствия в армию. Пришлось договариваться с министром земледелия. Так, циркуляр мобилизационного отдела Главного управления Генерального штаба военным округам от 8 июня 1916 года указывал: «Министерство земледелия возбудило ходатайство о том, чтобы в уездах, занимающих значительную территорию, сдаточные пункты для приема лошадей, поставляемых в войска, по военно-конской повинности по реквизиции, назначались не только в уездных городах, но и вне таковых, дабы сократить до минимума время, потребное для передвижения лошадей со сгонных пунктов на сдаточные. Такое сокращение времени на сгон лошадей признается необходимым в интересах сельского хозяйства, чтобы население и его лошади отвлекались от полевых работ по возможности не более как на два-три дня». В свою очередь, ГУГШ рекомендовало образовывать «два сдаточных пункта, и лишь в крайнем случае — три» [128] ГАТО, ф.97, оп. 2, д. 1875, л. 157. .

В итоге теперь количество лошадей в пехотных частях резко увеличилось, вдвое превосходя положенные штаты. Образование нового Румынского фронта осенью 1916 года еще более усугубило положение дел, так как связь России с Румынией в железнодорожном отношении была столь слабой, что кавалерийские дивизии Румынского фронта зимой 1917 года пришлось выводить в глубокий тыл в Молдавию, дабы избежать массового падежа лошадей. Участник войны пишет: «После Луцкого прорыва осенью 1916 года положение было таково: полки имели от 75 до 100% сверхкомплекта лошадей, а показывали некомплект около 50%, чем ставили высшие штабы и Брусилова перед тяжелой проблемой — способны ли мы еще вести подвижную войну при таком катастрофическом положении с лошадьми. Я также не смог стать в этом вопросе на государственную точку зрения, так как тайный сверхкомплект лошадей был нужен мне для многих целей — в том числе для запряжки восьми нештатных австрийских пулеметов, чтобы довести количество пулеметов в полку до жизненно необходимого максимума — 32» [129] Свечин А.Л. Искусство вождения полка по опыту войны 1914 — 1918 гг. М., 2005. С. 111. .

Неразберихе в отношении количества лошадей на фронтах способствовала и передача ряда прифронтовых губерний в подчинение фронтов. То есть население и администрация этих областей должны были подчиняться требованиям и распоряжениям военных властей. В числе прочих мер военные широко применяли реквизиции как продовольствия и фуража, так и тягловой силы. Крестьяне прифронтовых районов были обязаны определенное время (как правило, произвольно устанавливаемое военными властями) нести гужевую повинность для нужд Действующей армии. Произвол был столь велик, что в прифронтовых районах крестьяне продавали лошадей, дабы не нести эту самую тяжелейшую гужевую повинность. Итог — лишение крестьянских хозяйств тягловой силы, что вело к падению сельскохозяйственного производства. А ведь именно хлеб подчиненных военным властям областей служил первым подспорьем для снабжения войск в случае транспортных неурядиц. Это так называемые «местные средства», которые должны были выручать фронт при перебоях в снабжении.

Гражданские власти пытались противостоять военному произволу, хотя, понятное дело, как правило, безуспешно. Никаких административных санкций гражданские не имели, а потому единственным приемлемым способом воздействия на военных была система договоренностей. Часто — при посредничестве министерства земледелия, чей глава являлся председателем Особого Совещания по снабжению армии продовольствием и фуражом, а потому военные были вынуждены с ним считаться. Правда, и тогда гражданские власти могли разве что бессильно констатировать сложившуюся ситуацию, но не изменить ее. Например, совещание по вопросу об установлении твердых цен на хлебопродукты урожая 1916 года в Волынской губернии 27 — 29 июля указало, что «наряду с принудительным привлечением на военные работы людей в течение двух лет десятки тысяч подвод привлекаются по нарядам властей в состав обозов, обслуживающих воинские части, что подняло цены на рабочий труд лошадей до крайних размеров» [130] Материалы по вопросу об установлении твердых цен на хлебные продукты урожая 1916 года. Б.м., 1916. Ч. 1. С. 122. .

Военные власти признавали тяжесть гужевой повинности, оправдывая ее необходимостью военного времени. Как всегда в России, организация входила в противоречие с объективными условиями — ведь количество лошадей в войсках было достаточно для того, чтобы не отвлекать крестьян от собственного хозяйства. Однако проконтролировать число лошадей в войсках высшие штабы не могли, а потому, ничтоже сумняшеся, накладывали обязательства на крестьян. Из обывательских лошадей составлялись целые конные транспорты, которые выполняли распоряжения военных начальников. И тяжесть повинностей признавалась чаще всего в кризисные периоды, когда в наибольшей мере проявлялась неизбежная зависимость фронта от тыла. Так, приказом по Особой армии от 5 февраля 1917 года за №144 указывалось, что «на транспорты возлагаются непомерно тяжелые работы, чрезвычайно быстро изнашивающие материальную часть и конский состав». Для пресечения данного явления прежде всего необходимо:

— предоставлять через три-четыре дня работы дневку или давать ежедневный отдых четверти конского состава;

— вес полезного груза для двуколки должен составлять не более тридцати пудов;

— суточный переход транспорта, не вызванный обстоятельствами боя, не должен превышать двадцати пяти верст.