Владимир Королёв - Босфорская война

Противореча собственной версии, В.П. Загоровский сообщает, что крымский хан по окончании сооружения новых укреплений (т.е. не дожидаясь прибытия «грозной силы») ушел со своим войском с Дона в Крым и что московское правительство, как выяснилось, не намеревалось воевать не только против будто бы испуганной Турции вообще, но даже и против Азова, а только против новых крепостей.

Сказанное, однако, не означает, что в Турции вовсе не могло появиться беспокойство, связанное с упомянутой «армадой», но тревога, которая вызывалась казачьими набегами, вне всякого сомнения, была гораздо весомее и основательнее.

У Й. фон Хаммера фигурирует донской замок с названием Седдул-Ислам, который получил наименование в параллель к названию одного из двух дарданелльских замков, сооруженных несколько ранее Кёпрюлю, — Седдул-Бахр (Плотина Моря). Султанийе напомнила Эвлии Челеби Галатскую башню в Стамбуле.

См. также фразу историка: «Казаки, не имея почти возможности проходить в море по той причине, что главные рукава Дона были заняты турецкими крепостями…» и т.д.

К этим данным можно добавить сведения Р. Мантрана: из Анатолии вывозились также квасцы, бура, такелаж, с Балкан пакля, из России меха и др. О черноморской торговле и ее значении для Турции см. также: 338, с. 180—188. См. аналогичную таблицу К.М. Кортепетера по XVI в.: 597, с. 247.

Ю.А. Петросян утверждает, что в XV—XVII вв. «столица практически не знала серьезных перебоев в снабжении, тогда как во многих провинциях голод был нередким явлением, особенно в конце XVI — начале XVII в.», но на следующей же странице говорит, что венецианская блокада 1656 г. не замедлила сказаться на продовольственном снабжении Стамбула, вызвав рост цен и ропот народа. Автор, видимо, полагает серьезными перебоями в снабжении только те, что вызывали непосредственно голод. Впрочем, вопреки Ю.А. Петросяну Шанталь Лемерсье-Келькеже указывает, что по крайней мере в XVI в. султанская столица часто страдала от голода.

Н.А. Мининков датирует этот случаи 1661 г.

Приведем один пример такого перехвата. В статейном списке русских послов, бывших в Крыму в 1655 г., Тимофея Хутынского и Ивана Фомина, отмечено: 22 июня приезжал к ним Багатырша-мурза Сулешов, который сообщил, что «тому… ныне 4 день шли из Царягорода к Кафе шесть кораблей с хлебом и с товары, и… донские казаки к тем кораблям приступали и взяли два корабля, один с хлебом, а другой с товары».

Азов со времени Баезида II Вели (Святого), правившего в 1481— 1512 гг., являлся султанским хассом — личным владением дома Османов.

Историк повторяет здесь слова запорожского гетмана из разговоров с представителем папского нунция, о чем см. ниже.

С.Н. Плохий в своем более позднем переводе заменил «капитана» «гетманом».

Степаном называет его и В.И. Ламанский.

Таким образом, Н. Вахнянин не прав в утверждении, что шах ответил очень неопределенно. По Я.Р. Дашкевичу, Аббас «не дал конкретного ответа».

Н. Вахнянин в одном месте замечает, что отсутствие у Этьена широких полномочий на заключение союза «было, кажется, и причиной, почему все дело не было доведено до конца», если не допустить, что эта причина заключалась в одной и той же вере шаха с султаном, которая удерживала первого от дружбы с христианскими государствами. Но далее читаем у автора, что главную причину несостоявшегося союза следует искать в международных отношениях и подписании персидско-турецкого мира, а также в нежелании шахского окружения идти на дружбу с казаками — «бурлаками, как говорили».

Основанием для предположения служит сильное созвучие имен (Олифер — Оливарий). Я.Р. Дашкевич указывает, что не нашел среди высокопоставленных особ, близких к Сигизмунду III, ни одного Марконеса, а киевским воеводой тогда был великий коронный гетман С. Жолкевский, известный своей враждебностью к казачеству. В письме О. де Марконеса 1620 г. упоминается и его же письмо, доставленное в Персию в 1618 г. Яковом, и, надо полагать, безымянный казачий гетман 1618 г. и О. де Марконес — одно лицо. О. Голуб избирался запорожским гетманом, но в последующем, и Я.Р. Дашкевич предполагает, что он мог им быть и в какой-то период в 1617—1618 гг., а в 1620 г. уже не занимал этот пост и потому подписался «казачьим полковником». Ю.А. Мыцык высказывает мнение, что Этьен и ездил к шаху по поручению О. Голуба.

Согласно Я.Р. Дашкевичу, последнее замечание является еще одним аргументом в пользу идентичности О. Голуба и О. де Марконеса. Оба пути из Польши в Персию — через Россию и Турцию — были тогда перекрыты для польских дипломатов, и оставался только путь Этьена и его товарищей — на запорожской чайке через Черное море и затем через Кавказ. «Этот третий путь, — считает историк, — вполне приемлем для казацкого полковника и абсолютно нереален (хотя бы с точки зрения престижа Речи Посполитой) для королевского посольства».

С.Н. Плохий считает, что миссия А. Вимины субъективно способствовала «отвлечению масс от народно-освободительной… борьбы на Украине». С учетом неудачи миссии это утверждение требует подкрепления фактами.

Ю.А. Мыцык связывает уклонение Б. Хмельницкого от предложения венецианцев с соблюдением гетманом украинско-турецкого договора 1649 г.

И.В. Цинкайзен неверно сообщает, что царь ответил посольством только через три года, после морской победы венецианцев в Дарданеллах.

По С. Боброву, мальтийцы и неаполитанцы «опустошили остров Ланго и город, взяв великое множество бесценных добычь и пленников».

В тексте упоминаются румелийская и «ассирийская» стороны.

См. также письмо Мурада IV королю от 13 июля 1628 г.: казаки вышли в большом числе чаек в море, и когда пленники сообщили, что 2 тыс. запорожцев послала Польша на помощь Шахин-Гирею, султан оставил намерение отправить флот на Средиземное море и направил Хасан-пашу на Черное. Об этой посылке см. письма самого капудан-паши. С. Рудницкий ошибочно относит упомянутые события к 1629 г.

Впрочем, Н.Т. Накашидзе в этом шаге Мегрелии по пути к независимости видит «теневую сторону» казачьих набегов, поскольку-де прекратилась местная торговля с Турцией, но вынужден признать, что донцы и запорожцы играли «важную роль в борьбе против турецкой агрессии» и объективно «являлись естественными союзниками Западной Грузии в борьбе за независимость». Историк, ссылаясь на статейный список Ф. Елчина, ошибочно указывает «ста четыредесят год» и переводит его в 1636—1637 гг., тогда как 140 г. соответствовал бы 1631—1632 гт. У Я.Р. Дашкевича также почему-то фигурирует 1637 г. и еще неверно указана дата беседы посла с представителем Левана — 1639 г., в то время как она состоялась 4 января 1640 г. Любопытно, что и сам публикатор статейного списка С.А. Белокуров неверно понял цитированный текст и утверждал, что со 144 г. мегрельцы, боясь казаков, перестали ходить в Россию.