Леонид Млечин - Один день без Сталина. Москва в октябре 41-го года

ПРЕДЛАГАЮ:

1. Тщательно проверять и готовить всех добровольцев-охотников, посылаемых на выкурирование немцев из хат, уничтожение живой силы и техники врага.

2. Потребовать от командиров и политработников всесторонне изучать всех добровольцев. Отчислить из состава добровольцев лиц, не внушающих политического доверия. Особенно осторожно относиться к лицам, происходящим из временно оккупированных территорий, при изъявлении ими желания быть добровольцем в разведке и подобных мероприятиях».

«Поразительна все-таки какая-то стихийная сила России, — записывал в дневнике профессор Леонид Тимофеев, — которая, несмотря на весь идиотизм, пронизывающий нашу систему сверху донизу, позволяет ей уже пять месяцев бороться буквально со всей Европой. Говорят, что 7-го в Москве будет парад! Рискованно, но умно. Политический эффект от этого будет равен военному успеху и сильно ударит по престижу Германии…»

Выслушав очередной доклад командующего Московским военным округом генерал-полковника Павла Артемьева, Сталин поинтересовался:

— Вы готовитесь к параду войск Московского гарнизона в ознаменование 24-й годовщины Октябрьской революции?

Вопрос застиг Артемьева врасплох.

— Товарищ Сталин, мы все отдали на фронт. Вряд ли наберем нужное для парада количество войск. Танков у меня ни одного нет. Артиллерия — вся на огневых позициях…

Но распоряжения вождя не обсуждаются.

Вернувшись в штаб, Артемьев собрал членов военного совета. Решили вывести на парад курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, один полк 2-й Московской стрелковой дивизии, один полк 332-й дивизии имени Фрунзе, части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета округа и Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО и два танковых батальона резерва Ставки, которые должны были 7 ноября прибыть из Мурманска или Архангельска.

Сохраняя тайну, командирам и комиссарам частей и училищ говорили, что есть намерение провести смотр частей, отправляющихся на фронт, показать их москвичам, поэтому надо заняться строевой подготовкой. За несколько дней до парада штаб тыла Красной армии получил указание выдать Московскому военному округу зимнее обмундирование — валенки, полушубки, ушанки и стальные каски. О том, что им предстоит участвовать в параде, командирам частей сообщили только накануне, 6 ноября, в одиннадцать вечера.

Генерал-лейтенант Николай Спиридонов, комендант Кремля, получил приказ подготовить Красную площадь к параду. Сталин распорядился в ночь на 7 ноября снять маскировочные чехлы со звезд на Кремлевских башнях и открыть Мавзолей. Он был укрыт ящиками с песком и суровым полотном, на котором был нарисован дом — окна, двери. Сталин распорядился подогнать к Красной площади кареты скорой помощи — на случай налета вражеской авиации. Но предупредил:

— Парад войск не будем приостанавливать ни при каких обстоятельствах.

Накануне парада, 6 ноября, рядовой стрелкового полка войск противовоздушной обороны Москвы Дмитриев устроил засаду на Красной площади возле памятника Минину и Пожарскому. Он несколько раз выстрелил по правительственным машинам, которые выезжали из Кремля. Никто не пострадал.

Дмитриева задержали. Он утверждал на допросе, что хотел отомстить руководителям страны, которые говорили, что Красная армия — самая сильная в мире, что наша армия непобедима, а в реальности позволили немецким войскам дойти до самой Москвы… Дмитриева расстреляли.

Больше никто не пытался помешать проведению военного парада в Москве.

Накануне, 6 ноября, на станции метро «Маяковская» провели торжественное заседание Московского Совета, посвященное Октябрьской революции. С самого утра поезда Горьковско-Замоскворецкой линии не останавливались на «Маяковской».

Вход охраняла группа автоматчиков. Пропускали по пригласительным билетам. В среднем зале ярко освещенной станции расставили мебель. Обитую кумачом трибуну доставили из Большого театра. Стулья принесли из находившихся по соседству Концертного зала имени Чайковского, кинотеатра «Аквариум», Театра сатиры и Театра кукол Сергея Образцова. Через весь зал от эскалаторов до трибуны проложили красную ковровую дорожку. С одной стороны состав из шести вагонов использовали как гардероб, чтобы участники заседания могли раздеться. С другой, в составе из восьми вагонов, накрыли столы и организовали буфет — булочки, бутерброды и мандарины. В одном из вагонов разместились артисты, участники праздничного концерта.

Руководителей партии и правительства доставили на специальном составе. В 19.30 началось торжественное заседание. Его открыл председатель Мосгорисполкома Пронин. Выступил Сталин. После заседания в комнате президиума командующий Московским военным округом Артемьев доложил, что парад на следующий день начнется в восемь утра. Поздно ночью раздали билеты для прохода на Красную площадь.

В ночь на 7 ноября шел сильный снег, и это обезопасило столицу от немецкой авиации. Тем не менее на подмосковных аэродромах в готовности номер один находились пятьсот пятьдесят самолетов, вспоминал генерал-полковник Даниил Журавлев, командующий Московским фронтом ПВО. Расчеты зенитного полка, который тоже прошел через Красную площадь, имели в нарушение обычного порядка комплект боеприпасов и были готовы остановиться и открыть огонь, если бы появились немецкие самолеты.

Микрофоны на площади включили заранее, и стоявшие внизу услышали, как вошедший на трибуну Сталин пожаловался:

— А здорово поддувает.

Принимал парад маршал Семен Михайлович Буденный, командовал парадом генерал-лейтенант Артемьев.

Сначала прошли курсанты оставшихся в Москве военных училищ, части нескольких дивизий, моряки Московского флотского экипажа, появилась конница, тачанки, танки.

«Всю ночь был шум — это шли танки на парад к утру, — записала в дневнике Мария Андреевна Буковская. — Конечно, этот «знаковый» парад в восемь часов утра, под прикрытием войск ПВО ничем не напоминал грандиозные имперские действия тридцатых годов.

Утро морозное. Поземка вьется по брусчатке, колючий снег падает на спины озябших солдат. Их слишком мало для громадного пространства Красной площади. Скромный военный оркестр играет торжественный марш, эхом отзывается «ура!».

Играл сводный оркестр штаба округа, дирижировал военный интендант 1-го ранга (было тогда такое военное звание) Василий Иванович Агапкин.

Автор двенадцати строевых и девяти встречных маршей (самый знаменитый — «Прощание славянки»), Агапкин еще до революции был военным музыкантом. Много лет он был капельмейстером Центральной (Высшей) школы ОГПУ—НКВД, потом руководил оркестром Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения.