Леонид Млечин - Один день без Сталина. Москва в октябре 41-го года

Это был пик военной карьеры генерала Власова.

Сталин поблагодарил его за умело проведенное наступление под Москвой. И дал новое поручение: 8 марта 1942 года назначил заместителем командующего войсками Волховского фронта. Летом Власов принял под командование уже обреченную 2-ю ударную армию.

Впоследствии всю вину за гибель армии возложат на генерала Власова. Но его прислали командовать уже фактически окруженными войсками, и он сражался до последнего. Предателем он стал позже, когда армии не стало и он уже никем не командовал. Вина за гибель 2-й ударной армии ложится на командование фронта, на руководство Генерального штаба и на самого Сталина, который не разрешал армии отойти и обрек ее на уничтожение.

Андрей Власов второй раз за войну оказался в окружении. Но на сей раз не смог выйти к своим, а угодил к немцам. Власов был одним из многих генералов, попавших в плен. Большинство из них отказалось сотрудничать с немцами. Видимо, в тот день, когда его взяли немцы, он отрезал от себя прошлое. Он знал, как Сталин относится к тем, кто попал в плен, и понял, что в Красной армии его карьера в любом случае закончилась. Когда Власов попал в плен, военная удача клонилась в сторону немцев. Разгром Красной армии, должно быть, казался ему неминуемым, и Власов предпочел начать новую жизнь, а не сидеть за колючей проволокой в лагере для старших офицеров и генералов.

В октябре сорок первого предстоятель Русской православной церкви митрополит Московский и Коломенский Сергий обратился к московской пастве:

— Не в первый раз русский народ переживает нашествие иноплеменных, не в первый раз ему принимать и огненное крещение для спасения родной земли. Силен враг, но «велик Бог земли Русской», как воскликнул Мамай на Куликовом поле, разгромленный русским воинством. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу.

Кто же спас Москву в сорок первом?

Немцы полагают, что это сделал генерал Мороз — из-за небывало холодной зимы смазка в немецких танках замерзла, и наступление остановилось.

Военные разведчики уверены, что это дело рук руководителя нелегальной резидентуры в Токио Рихарда Зорге. Как раз в октябре сорок первого он был арестован японской контрразведкой, но, обладая огромными связями, успел сообщить в Москву, что Япония не намерена нападать на Советский Союз — императорская армия нанесет удар по Юго-Восточной Азии. Это позволило Ставке забрать дивизии с востока и бросить их в контрнаступление под Москвой.

На самом деле осенью сорок первого руководители советской военной разведки не верили Рихарду Зорге. Считали, что он сознательно дезинформирует Москву.

В ходе кровопролитной чистки советская военная разведка была фактически уничтожена. Когда в Москве арестовывали офицера центрального аппарата, то разведчики, которые на нем замыкались, — легальные и нелегальные, автоматически попадали под подозрение. Их отзывали в Москву и уничтожали.

7 февраля 1938 года бывший руководитель военной разведки Ян Карлович Берзин подписал протокол допроса, в котором говорилось: «По имеющимся в Разведуправлении материалам известно, что «Рамзай», то есть Зорге, является агентом германской разведки, а также японской разведки. «Рамзай» дезинформировал Разведуправление, и отпускаемые ему довольно большие средства на работу фактически отпускались германскому агенту…»

В НКВД на Рихарда Зорге завели дело как на агента-двойника. Разве могли в такой ситуации в Москве поверить его сообщениям о том, что Япония не нападет на Советский Союз и поэтому сибирские дивизии можно перебрасывать на немецкий фронт?

Уж скорее значение имели донесения не Зорге, а военного атташе в Китае генерал-лейтенанта (и будущего маршала) Василия Ивановича Чуйкова, который доложил в Москву: «Все разговоры о подготовке Квантунской армии к наступлению ни на чем не основаны».

Но вопрос о переброске сил и средств с Дальнего Востока решался без учета мнения разведки. Ситуация была настолько катастрофической, что в первые же дни войны Дальневосточный фронт получил приказ немедленно отправить на Запад весь запас вооружения и боеприпасов. Начальник штаба фронта генерал-лейтенант Иван Васильевич Смородинов возмутился:

— Какой дурак отбирает оружие у одного фронта для другого? Мы же не тыловой округ, мы в любую минуту можем вступить в бой.

Командующий фронтом генерал армии Иосиф Родионович Апанасенко не стал даже слушать своих штабистов. Глаза Апанасенко налились кровью, он рыкнул:

— Да вы что? Там разгром. Вы поймите, разгром! Немедленно начать отгрузку. Грузить день и ночь!

Все, что можно было забрать с Дальнего Востока, забрали почти сразу. Хорошо, что там были отмобилизованные и подготовленные части. Прежний командующий Дальневосточным фронтом генерал-полковник Григорий Михайлович Штерн добился приведения своих войск в состояние высокой боевой готовности.

Еще 13 июля 1939 года Штерн обратился к наркому обороны Ворошилову:

«Я считаю необходимым:

Тихо, распорядительным порядком влить в войска 1-й и 2-й Отдельных Краснознаменных армий все положенные мобилизационным планом местные ресурсы, хотя это и будет порядочным ущербом. Отмобилизовать распорядительным порядком части внутренних округов, учить и учить их».

Григорий Штерн приехал в Москву доказывать свою правоту. Сталин и нарком обороны маршал Ворошилов были против. Но Штерн добился своего. К концу 1940 года войска на Дальнем Востоке были отмобилизованы, а к осени 1941-го обучены. Это те самые части, которые после начала войны были переброшены на защиту столицы. Но сам Штерн об этом не узнал.

Героя Советского Союза генерал-полковника Григория Штерна арестовали 7 июня сорок первого, за две недели до начала войны, с санкции первого заместителя наркома обороны Буденного — маршал расписался на постановлении об аресте.

Штерна пытали. 27 июня 1941 года, когда уже шла война, следователь записал, что арестованный признался в работе на немецкую разведку. Малограмотному следователю и в голову не пришло, что глупо называть еврея Штерна агентом нацистской Германии.

В октябре сорок первого в Москве с надеждой пересказывали друг другу слух, что в столицу «прибыла Дальневосточная армия и оборона Москвы поручена Штерну». В реальности Григория Михайловича Штерна расстреляли без суда 28 октября сорок первого, когда подготовленные им части отчаянно сражались за Москву…

Многие авторы уверенно описывают бравых сибиряков, которые 7 ноября прошли по Красной площади и сразу вступили в бой. На самом деле ни сибирские, ни дальневосточные части в знаменитом параде не участвовали.