Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

О том, что денег за реквизированный фураж и продовольствие анненковские снабженцы не платили, показывает и другой свидетель — каптенармус Лебонд.

— На какие деньги производились закупки для отряда? — спрашивает его член суда.

— За время пребывания я ни разу не слыхал о закупках и поэтому, на какие деньги производились они, сказать не могу, — отвечает тот.

Анненков прибегал к реквизиции и выдавал расписки вместо денег не потому, что не хотел с ними расставаться, а потому, что у него их просто не было: из Семипалатинска они поступать перестали, а сам он, в отличие от других атаманов, их не печатал. Естественно, на реквизиции Анненкова шли доносы и жалобы, и на них реагировали, часто злорадствуя. 2 мая1919 года один из все и вся критикующих генералов, обладатель острого пера барон Будберг [43]* писал в дневнике: «Читал пространное донесение полевого контроля при отряде атамана Анненкова, работающего к югу от Семипалатинска на границах с Семиречьем; порядки те же, что и у нас в Приамурье: те же беззакония, тот же произвол, то же нежелание перейти на легальные условия существования и хозяйства.

На запрос контроля об уплате произведенных реквизиций Анненков ответил: „Я реквизирую, а кто будет платить — не мое дело“.

К делу поставок в этом отряде примазались разные проходимцы и мошенники, выгнанные со службы и судимые за подлоги и растраты; всюду для грязных операций нужны грязные люди» {116} .

Однако тот же Будберг позже оставляет в своем знаменитом дневнике такую запись:

«Совершенно неожиданным оказался доклад ген. Щербакова, ездившего в Семиречье с поручением адмирала разобраться с нареканиями на сидящего там атам. Анненкова. Щербаков (сам семиреченский казак) вынес такое заключение, что все нарекания на Анненкова измышлены штабом южного отряда и что этот атаман представляет собой редкое исключение среди остальных сибирских разновидностей этого звания: в его отряде установлена железная дисциплина, части хорошо обучены и несут тяжелую боевую службу, причем сам атаман является образцом храбрости, исполнения долга и солдатской простоты жизни. Те сведения, которые приведены в докладе Щербакова об устройстве анненковского тыла и снабжений, дают полное основание думать, что в этом атамане большие задатки хорошего организатора и самобытного военного таланта, достойного того, чтобы выдвинуть его на ответственное задание.

Отношения его к местным жителям таковы, что даже и всеми обираемые киргизы заявили, что в районе анненковского отряда им за все платится и что никаких жалоб к анненковским войскам у них нет.

Надо думать, что этот доклад достаточно близок к истине, так как Щербаков — человек наблюдательный, с собственным твердым взглядом и умением разбираться в вещах и людях; прежнее представление об Анненкове как о сугубом разбойнике он объясняет враждебным отношением к этому отряду штаба ген. Бржезовского и теми двумя полками, которые под названием анненковских черных гусар и голубых улан наводили ужас в тылу своими грабежами и насилиями над мирным населением. По словам Щ., эти полки не были в подчинении А., и последний много раз просил, чтобы их прислали ему в отряд, и он быстро приведет их к порядку» {117} .

Одним из финансовых источников Анненкова были пожертвования буржуазии и займы у частных лиц. Мы уже говорили, что, уходя из Семипалатинска на Семиреченский фронт, он взял в долг у местной буржуазии 2,5 миллиона рублей, кроме того, приобрел на 1500 рублей золото, которое предназначалось для закупки необходимых для дивизии предметов в Китае. Эти закупки производились анненковскими интендантами через бывшего российского консула в Чугучаке В. Долбежева, с которым у Анненкова было отличное взаимодействие в материальном снабжении дивизии. Об этом свидетельствуют многочисленные расписки его офицеров-снабженцев в получении от консульства товаров и распределении их Анненковым по частям. Так, в августе 1919 года он отдал распоряжение подъесаулу Арбузову: «Прошу выслать все товары, полученные от консула Долбежева в мой адрес».

1 октября 1919 года Анненков запрашивал Долбежева: «Прошу телеграфировать, представляется ли возможность закупить еще мануфактуры, бязи, свечей и рису, какие цены? Сколько осталось сумм дивизии. Счета будут все оплачены» {118} .

Вернуть долги Анненкову не пришлось…

Проблемы со снабжением были и у красных. И существовали они, и одевались, и обувались, прибегая к тем же способам, что и белые.

Командир красного партизанского корпуса И. Громов (Алтайский край. — В. Г. ) вспоминал, что рост партизанского движения заставил штаб поставить перед населением вопрос о добровольном самообложении в пользу армии. С каждой души, пользующейся землей, взимали: овса — 20 фунтов, сена — один пуд, пшеницы — один пуд. В районе Усть-Мосихинского штаба получали оптом с села 2 воза сена в сутки, воз овса и две головы крупного рогатого скота в неделю. В районе действий каменских партизан (район г. Камень-на-Оби. — В. Г. ) взимали со всех, исключая бедноту, овса по одному пуду с десятины, пшеницы — 1 пуд, по полфунта масла с коровы. Скот реквизировали только у зажиточных крестьян… {119}

Большое внимание уделял Анненков борьбе с проникновением в дивизию большевистской идеологии. Для этого он не ограничивался назиданиями и душеспасительными беседами, а издавал строгие приказы.

Приказ

с. Уч-Арал № 144 24 июня 1919 г.

Объявляется Постановление Временного Сибирского правительства от 32–08. 1918 г. об устранении армии от участия в политической деятельности. В этих целях военнослужащим запрещается:

— входить в состав каких-либо союзов;

— присутствовать на разного рода собраниях;

— принимать участие в противоправительственной агитации и пропаганде;

— публично произносить речи на сходках, митингах, манифестациях;

— участвовать без разрешения в каких-либо… (непонятно);

— состоять на службе в городских земских общественных и частных учреждениях без разрешения;

— заниматься без ведома и разрешения своего начальства литературной работой в повременной печати;

За неповиновение — дисциплинарные взыскания и разжалование в рядовые.

Атаман Анненков.

В связи с этим следует остановиться на деятельности спецорганов в дивизии Анненкова.

Недостаточно понимая, что дивизия Анненкова значительно отличалась от регулярных дивизий белых, действовавших на других фронтах Гражданской войны, и была по сути большим партизанским отрядом, суд ищет в ее составе органы, присущие частям, сформированным по классическому кадровому принципу, — контрразведку, жандармерию, а также отряды особого назначения. Уж не знаю, зачем это было нужно суду и какое значение это имело для принятия решения по делу, но, видимо, чтобы показать свою высокую компетентность, значимость и всезнайство, в ходе суда настойчиво задавались вопросы о структуре, задачах, методах работы этих органов. Однако Анненков и Денисов были в этой проблеме дилетантами и знали о ней только понаслышке. Дело в том, что в спецорганах работают специально подготовленные люди, методы их работы всегда хранятся в особой тайне, и простым армейским офицерам и генералам они были неизвестны. Кроме того, ни контрразведки, ни жандармерии в классическом понимании у Анненкова не было.