Юрий Чернов - Судьба высокая «Авроры»

«А когда меня как-то взяли на крейсер, — пишет в своих воспоминаниях Л. А. Поленов, — и я побывал на самом «Варяге», он стал для меня еще ближе и, после родителей, казался наиболее дорогим существом. Быть может, здесь покажется странным, что неодушевленный предмет, сочетание железа и стали, может возбудить подобное чувство, но это так, и в этом-то, я думаю, и заключается та особая любовь моряков к своему кораблю, флоту, которая направляет людей на подвиги ради своего корабля, чести флага, достоинства Родины».

На долю семилетнего Поленова выпало провожать «Варяг», когда он уходил из Кронштадта на Дальний Восток. Жены, сестры, дети прощались с мужьями, с родными и близкими, не зная, что прощаются навсегда.

Крейсер отчаливал, разорвав объятия, а синяя полоса воды, как непреодолимая граница, разделила навеки тех, кто запрудил причал, и тех, кто усыпал палубы, вскарабкался на стройные мачты крейсера.

Гремел марш, в котором нерасторжимо слились высокая торжественность и горечь разлуки. А спустя несколько лет долетела из далекой дали трагическая весть о гибели «Варяга».

«Я плакал и рыдал, как о смерти самого близкого человека», — запишет потом Поленов.

Воспоминания Л. А. Поленова, обогатившие эту главу действительными фактами из жизни «Авроры», хранятся в фондах корабельного музея и в домашнем архиве Л. Л. Поленова.

Вот, собственно, что определило жизненный путь Льва Андреевича. Достигнув совершеннолетия, он поступил в Морской корпус…

Пока я рассматривал этюды и картины, на столе и на диване появились кипы альбомов с открытками военных кораблей всех времен и всех рангов. В коллекции Льва Андреевича более сорока таких альбомов. Здесь зримая биография русского флота от гребных судов, от парусных фрегатов, от первой русской подлодки «Форель» до современных кораблей. Тут, конечно, и близкий сердцу Поленова «Варяг», эскадренный броненосец «Князь Потемкин-Таврический», и легендарный «Очаков», и, наконец, самая заветная открытка — трехтрубный красавец крейсер. Я сразу узнаю «Аврору». Очевидно, это первая открытка, посвященная прославленному кораблю. На ней надпись: «Аврора». Крейсер I ранга. Водоизмещение 6731 т. Цензура дозволила 3 марта 1904 г.

Открытка попала в альбом за десять лет до того, как Лев Андреевич Поленов, окончив Морской корпус, получил назначение на корабль, которому суждено было прославиться на весь мир.

Выйдя из гардемаринских классов, Поленов окунулся в бурную жизнь Балтийского флота: шла война с Германией. Так что «грамматику боя, язык батарей» молодой мичман постигал под огнем. А потом история раскрыла перед ним самую яркую свою страницу: октябрь 17-го. О ней рассказано в главе «Аврора» идет к Зимнему». В семейном альбоме Поленовых я неожиданно для себя обнаружил своеобразное дополнение к этой главе. Среди самых дорогих, сугубо личных фотографий, сделанных Львом Андреевичем, я увидел старый-старый, но хорошо сохранившийся снимок: Петроград. Колонны рабочих, солдат и матросов. Лавиной движутся они через восставший город. И крупным планом — плакат с лозунгом дня: «Вся власть Советам!»

Так личное слилось с общенародным. Видно, Лев Андреевич очень дорожил этим снимком. Не случайно в альбоме соседствуют портреты деда, отца, матери и запечатленное навсегда, выхваченное объективом в череде грозных событий мгновение из жизни клокочущего, революционного Петрограда…

И снова страницы альбома. И снова редкий снимок. «Аврора» без пушек, без якорей. Очень унылое и непривычное зрелище — боевой корабль без боевых орудий.

1918 год. Суровое и трудное время. В стране не хватает топлива. Нет возможности ремонтировать корабли. Правительство принимает решение: законсервировать их, поставить на долговременное хранение. До лучших времен.

В Кронштадте «на покое» оказалась и «Аврора».

Поленов, разумеется, не сидит без дела, он плавает на эскадренном миноносце «Изяслав», на гидрографическом судне «Самоед». Но душа его тянется к «Авроре». И в кутерьме той горячей, лишенной передышек жизни он выкраивает время, чтобы приехать в Кронштадт и сфотографировать свою «Аврору».

Поленов словно чувствует: разлука временная. И предчувствие не обманывает.

Великая держава не может жить без могучего флота. И как ни трудно, как ни велика разруха, как ни чудовищна бедность страны, пережившей опустошительную гражданскую войну, надо восстанавливать боевые корабли.

1922 год. По стране объявляют одну за другой «Недели Красного флота». На заводах проводятся субботники в «фонд флота». Рабочие отчисляют деньги из зарплаты, крестьяне — продукты.

V Всероссийский съезд комсомола решает взять шефство над Военно-Морским Флотом.

Короткое слово «Надо!» объединяет усилия миллионов.

В эту пору Льва Андреевича Поленова вызывает командующий флотом. Он поручает старому авроровцу принять командование «Авророй» и приступить к ее восстановлению.

— Учтите, — предупредил командующий, — никаких специальных средств на восстановление не будет, участие заводов исключено. Все делать придется своими силами.

Не было денег. Не было материалов. Не было людей. И над всем этим стояло железное, неумолимое, продиктованное жизнью НАДО!

В Кронштадте, в старой Военной гавани, в мертвенной неподвижности покоились корабли. Одни предназначались на слом и на разоружение, другим суждено было ожить: их ждало второе рождение.

Поленов шел вдоль Военной гавани, узнавая корабли, когда-то стремительные, грозные, вспарывающие волну, ощетиненные жерлами орудий. Что делает время даже с такими бронированными великанами!

Он постоял возле линкора «Парижская коммуна». Рядом с громадой линкора подводная лодка казалась маленькой скорлупкой, порыжевшей от ржавчины, с облезлыми пятнами краски. Подлодка жалась к борту линкора, словно просила защитить ее от тлена и смерти.

А вот и «Аврора». Никаких признаков жизни. Где ее слаженная, испытанная в боях и грозах команда?

Лев Андреевич вспомнил, сколько авроровцев сложили головы на воде и на суше, скольких разбросала жизнь по стране. Морякам-балтийцам без колебаний доверили важнейшие участки возрождения разрушенного хозяйства России… Поленов понимал: прежде всего предстояло определить масштаб работ по восстановлению «Авроры» и принять законсервированный крейсер у Кронштадтского порта. Вместе с ним в чрево корабля спустились старые авроровцы: машинный механик Андрей Григорьевич Тихонычев и ревизор Трифон Наумович Максимов. Не спеша осмотрели они котлы и машины, рефрижераторное отделение, мастерские, сушилки, артпогреба. Дел предстояло невпроворот. Правда, главные машины были отремонтированы на Франко-русском заводе перед Октябрем. Тогда же заменили на «Авроре» котлы. Крейсер спешно хотели ввести в строй и, чтобы ускорить дело, установили на нем котлы, предназначавшиеся для царской яхты «Штандарт».