Рафаил Мельников - Полуброненосный фрегат “Память Азова” (1885-1925)

17 января он перенес флаг на броненосец “Император Николай I”, 9 апреля адмирал с лодками “Гремящий”, “Манчжур” вышел в Киао-Чао, где с присоединившимся “Бобром” провел тщательный осмотр бухты, которую предполагали арендовать у Китая. Проведя в пути обстоятельные учения и маневры, Г.П. Чухнин с отрядом на броненосце “Император Николай Г’(канонерская лодка “Манчжур”, минные крейсера “Всадник” и “Гайдамак”, миноносцы “Уссури” и “Сунгари”) 5 мая 1896 г. прибыл во Владивосток. 20 октября адмирал спустил флаг на броненосце и вступил в должность командира Владивостокского порта (А. Беломор, с. 60). После Г.П. Чухнина командирами “Памяти Азова” были: в 1896–1898 гг. капитан 1 ранга А.А. Вирениус (1850–1919); в 1898–1901 гг. — капитан 1 ранга А.Г. фон Нидермиллер (1851–1937, Берлин, составил издание в 1930 г. в Риге воспоминаний “От Севастополя до Цусимы, 1866–1906 гг.), в 1901–1905 гг. капитан 1 ранга Ф.Ф. Сильман 1, в 1905–1906 гг. капитан 1 ранга А.Г. Лозинский (1857–1906).

“Память Азова” в доке. Нагасаки, ноябрь 1896 г.

Новый 1896 г. корабль встречал в Нагасаки. Как говорилось в рапорте начальника эскадры С.П. Тыртова, “на праздник Рождества Христова по обыкновению на всех наших судах устроены были для команды елки и состоялись театральные представления при неизбежном участии старинного Царя Максимилиана”.

27 января “Память Азова” перешел в Иокагаму. За время стоянки в Нагасаки в апреле водолазы корабля скребками очистили от ракушек обшивку у ватерлинии и гребные винты. Выборочная хроника плавания, составленная по публиковавшимся в “Морском сборнике*' ‘Известиям о плавании судов за границей” (полную картину можно получить по записям в вахтенных журналах) выглядит следующим образом: 24 апреля крейсер пришел в Чифу, 13 мая — во Владивосток. Затем был в Амори, оттуда вышел во Владивосток. 16 октября ушел в крейсерство к берегам Кореи. С 3 по 20 ноября 1896 г. из-за давно уже проявлявшегося значительного обрастания корпуса ракушками с водорослями, отчего корабль терял почти 2 узла скорости, “Память Азова” ввели в док Нагасаки. Здесь подтвердилась странная, неподдающаяся объяснению аномалия. Защитная обшивка медными листами была буквально усеяна разными видами ракушек, устрицами, кораллами и другими наростами. Их и ранее “добывали” водолазы корабля, но открывшаяся картина почти сплошного обрастания (в корме его слой составлял 5 ½ дм) поставила корабельных специалистов в тупик. С таким коварным поведением медной обшивки, отказывавшейся защищать корпус от обрастания, никто еще не встречался. Обросли также и все бронзовые детали — кронштейны, дейдвудные трубы, гребные винты, штевни. Крейсер, правда, был до этого в доке с 12 по 21 февраля 1894 г., но на “Адмирале Корнилове”, проплававшем без дока также более двух лет, обросла только бронза, собственно же медная обшивка была “совершенно чиста”.

Заменив поврежденные листы, продолжили плавание и отправили корабль на станцию в Чемульпо, Здесь стояли с 11 декабря 1896 г. 30 марта 1897 г. на переходе Фузан — Иокагама Память Азова ' под флагом контр- адмирала Ф.В. Дубасова провел испытания хода под одной машиной. Винт разобщили в 26 минут, под парами оставили два котла вместо трех. С 27 апреля стояли в Хакодате. 3 мая на переходе Хакодате-Владивосток при пробе полного хода произошло повреждение чугунной набивочной коробки цилиндра среднего давления.

По приходе во Владивосток 5 мая оказались необходимы и другие работы, включая перемену трубок холодильников и переборку главных деталей машин. Работы заняли все лето и осень. К этой хронике можно добавить сведения из писем Е.А. Трусова: 4-11 января 1897 г. стояли в Чемульпо, 18 апреля в Иокогаме, 30 апреля — в Хакодате, 27 мая, 14–29 июня — во Владивостоке, 1 сентября и 12 сен тября (“ждем инспекторского смотра”) — Нагасаки, 18 декабря — Нагасаки.

20 сентября 1897 г. в доке Цесаревича Николая (тот, что закладывался наследником в 1891 г. и был открыт Г.П. Чухниным 7 октября 1897 г. — А. Беломор, с. 70) проверили состояние обшивки корабля и винторулевой группы. Оказалось, что обрастание в подводной части было значительно слабее прошлогоднего, но все же, в сравнении с обрастанием корпуса “Дмитрия Донского'’, оставалось “неравномерным”. По какой-то странности все поставленные в Нагасаки медные листы совершенно не обросли и резко выделялись своей гладкой зеленоватой поверхностью от остальных”. К рапорту об этом командира А.А. Вирениуса от 23 ноября 1897 г. с рейда Чемульпо прилагались фотографии и образцы листов: старого и нового. Командир высказывал предположение о разном влиянии химического состава листов на обрастание. Существенным был и износ обшивки по всему кораблю — края листов утончились, сделались хрупкими, “настоятельно необходимой” считал он замену всех листов подводной обшивки.

Начальник эскадры (на бланке значилось '‘командующий эскадрой в Тихом океане”) 8 декабря 1897 г. рапорт командира, акты судовой комиссии, образцы медных листов и фотографии препроводил в МТК для изучения, как он писал, “особенностей процесса обрастания”. Но специалисты МТК объяснения аномалии не нашли. На обстоятельном акте от 29 ноября 1896 г. о результатах докования в Нагасаки, полученном из Главного Морского штаба, 2 мая 1897 г. Э.С. Гуляев (1851–1919) написал: “отчет не указывает каких-либо неожиданных фактов. Большое обрастание и проникновение воды замечается более или менее и на других судах ”. Впрочем Э.Е. Гуляев предлагал и другим членам МТК ознакомиться с документами, для соображений в будущем, так как крейсер “Память Азова обшит медью.

Другой член МТК — прежний строитель крейсера Н.Е. Титов на препровожденном ему для рассмотрения рапорте командующего эскадрой от 8 декабря 1897 г. отозвался и вовсе бесстрастно: “Читал”. Очевидно, что на требовавшиеся широкие эксперименты по влиянию зависимости степени обрастания медных и бронзовых изделий от их химического состава в МТК не решились. Не было тогда соответствующей научной и экспериментальной базы. О создании же ЦНИИ технологии, который мог бы решить проблему (и который появился только в СССР), и не мечталось. Не нашел нужным, также не имея на это средств, провести натурные эксперименты в условиях Владивостока или Порт-Артура, и начальник эскадры. Широкие исследования были тогда “не в обычае”.