Олег Смыслов - Иуды в погонах

И всё же Калугин женился…

В 1955 году Олег Данилович попал на практику в Ленинградское управление и около двух недель в транспортном отделе изучал дела на Балтийское морское пароходство. Затем его командировали в Интернациональный клуб моряков, где он впервые столкнулся с живыми иностранными агентами КГБ.

После окончания института (с отличием) Калугина направили учиться в Высшую разведывательную школу № 101 КГБ СССР.

К слову сказать, отец Олега Даниловича этому событию радовался больше всех.

«Для отца моя предстоящая работа в разведке означала своеобразную моральную компенсацию за позорную пенсию в 78 рублей, которую ему назначили после четверти века службы в органах, — вспоминает генерал. — Он клял “усатого цыгана” Сталина и “деревенского грамотея” Хрущёва за свою нищенскую старость. По мнению отца, Сталин опозорил органы, а Хрущёв решил отыграться на них, прекратив выплату надбавки за офицерское звание. Это и привело к существенной разнице в пенсиях между теми, кто ушёл в отставку до 1954 года и после. С помощью бывших коллег отец вскоре устроился на работу в кемпинг для иностранных туристов, где за выполнение разовых поручений получал ежемесячно от КГБ по сто рублей».

В разведшколе Калугин обучается под фамилией Кедров. Здесь ему предлагают из англосаксонского мира переключиться в мусульманский, при этом английским предстоит заниматься факультативно… В институте в качестве второго он изучал немецкий язык и сдал его на «отлично»…

По окончании разведшколы с отличным дипломом Калугину предлагают отправиться на учёбу в США. После совета со специалистами из Первого (американского) отдела выбор нал на Ленинградский университет, где Олег Данилович выбрал из перечня дипломных работ филологического факультета ЛГУ приемлемую для себя, а через месяц с гражданским дипломом с отличием за подписью ректора ЛГУ имени Жданова он отправился в Первый отдел. Произошло это в августе 1958 года.

С первого дня работы в ПТУ его разместили в двухместном номере гостиницы «Пекин», половина которой принадлежала Хозяйственному управлению КГБ. Началась подготовка к поездке в Америку под руководством вернувшегося из США старшего оперуполномоченного В. Косолапова.

«В звании старшего лейтенанта я был назначен на должность оперуполномоченного с окладом 170 рублей в месяц. Вместе с доплатами за “звёздочки”, выслугу лет (учёба включалась в общий стаж службы) и знание языка мой заработок составлял около 300 рублей. Всему офицерскому составу ежегодно выдавали компенсацию за обмундирование, составлявшую от 100 до 500 рублей. На отпуск полагалось около 100 рублей плюс бесплатный проезд до места отдыха и обратно», — напишет Калугин в своих мемуарах. Словом, жил он неплохо и без Америки.

Группа «студентов» из ПГУ, в которую попал Олег Данилович, была первопроходческой.

То есть эти «студенты» были первыми, выезжающими в Америку из СССР после войны.

И, как бы ни переживал нынешний американец, все случилось. Сначала был Копенгаген: «стерильная чистота помещений, броские витрины, море разноцветных огней», а через четырнадцать часов полёта через Атлантику из-под крыла Ту-104 неожиданно вынырнула и она самая… Америка!

О.Д. Калугин: «Нас разместили на 12-м этаже Джон Джей Холла — одного из нескольких общежитий на территории университета. Каждому выделили отдельную комнату с умывальником, положили на душу стипендию в 250 долларов. За обучение и общежитие платила американская сторона.

Первые дни пребывания в Америке были заполнены встречами и знакомствами как официальными, так и частного порядка. На факультете журналистики меня представили декану, профессору Эдварду Баррету, во время Второй мировой войны возглавлявшему службу новостей Управления стратегических служб, а позже работавшему помощником госсекретаря США по вопросам связи с общественностью. Доброжелательно корректный Баррет после краткой беседы передал меня на попечение Луиса Стара, под началом которого мне и пришлось состоять весь учебный год. Стар вёл класс, в котором наряду с американцами занимались и иностранцы. Я был единственным за всю историю современной американской журналистики советским гражданином, допущенным к занятиям в престижном, высоко котирующемся среди профессионалов учебном заведению).

По окончании учёбы (стажировки) в Колумбийском университете США Калугин работал в Комитете по радиовещанию, а затем снова был направлен КГБ в США в качестве второго, а затем — первого секретаря советского посольства в Вашингтоне (работал заместителем резидента, затем резидентом по линии КГБ). В 1972 году вернулся в Москву.

В 1974 году возглавил Управление внешней контрразведки КГБ, то есть руководил борьбой с иностранным шпионажем против СССР. Присвоено звание «генерал-майор».

Капитан третьего ранга Николай Фёдорович Артамонов в 1957 году командовал новейшим миноносцем Балтийского флота «Сокрушительный». Корабль был признан лучшим в Военно-морском флоте СССР, а сам командир был награждён медалью «За боевые заслуги» и зачислен в академию на командный факультет. Документы на присвоение очередного воинского звания «капитан второго ранга» были уже отправлены.

Родившийся в семье корабела Канонерского завода, Артамонов считался самоуверенным и крайне честолюбивым офицером. Он был женат на дочери адмирала А. Головко Наталье и, что называется, боготворил своего сына Николая. Все документы, характеризующие Николая Фёдоровича, были безупречны, и его однозначно ждала блестящая карьера. Если бы не одно «но»… Случилась, как говорится, «любовь зла»…

В польском портовом городе Гдыня Артамонов но воле судьбы познакомился с двадцатилетней девушкой Евой Гурой. Обыкновенный флирт превратился не более чем в скоротечный роман. Капитан третьего ранга влюбился в эту красивую польку, происходящую из очень религиозной семьи. Но, сами понимаете, о своих встречах распространяться ему не было никакого резона. О совместной жизни он и не думал. Поэтому на корабле об этом знали немногие, то есть очень ограниченный круг лиц. Под предлогом «рыбалки» Артамонов неоднократно отлучался вместе со своим подчиненным — неким старшим лейтенантом. Последний оставался ждать в назначенном месте, а сам командир на целый день или вечер, как получалось, уезжал с Евой в Варшаву или к ней домой.

Точно так же было и 7 июня 1957 года. Артамонов высадил старшего лейтенанта на берегу и вместе с любимой девушкой ушел на прогулку в море. Никаких личных вещей с ним не было, только немного еды, ружье и две гранаты.

Позже моторист, старшина 1-й статьи Попов расскажет, как они попали в сильный шторм, а утром, когда увидели берег, оказалось, что это Дания. Командир миноносца приказал старшине ни на какие вопросы не отвечать, а о себе мрачно произнёс: «Я влип».