Олег Смыслов - Предатели и палачи

Он говорит о том, что в последние годы пошел вал обращений от детей репрессированных граждан. Они просят признать своих родителей реабилитированными, так как могут получить социальное пособие — порядка восьмисот рублей ежемесячной выплаты. — Мы поднимаем дела из архивов и во многих случаях сталкиваемся с тем, что репрессированные в советское время были расстреляны или сидели в лагерях не просто так — кто-то получил срок за грабёж и воровство, кто-то служил старостой при немцах… Дети узнают о прошлом своих родителей впервые! Для некоторых это настоящий шок».

Была поставлена под сомнение и реабилитация Нины Михайловны. Было затребовано её дело, хранившееся в архиве Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Затем был суд, на котором выступили свидетели. Как пишет И. Обрезаненко: «Это были в основном женщины — бывшие узницы женского трудового лагеря, которым командовала Нина Грязнова-Лапшина. Согласно материалам дела, она окончила курсы по подготовке командиров трудовых лагерей и в числе лучших выпускниц была отправлена под Нарву, приняв под своё начало 250 русских девушек и женщин. Свидетельницы вспоминали на суде, что она проводила собрания, на которых призывала принять присягу фашистам, за малейшую провинность лишала сна и еды, заставляла женщин рыть окопы в любой мороз без одежды и обуви. После того как лагерь расформировали, Грязнова-Лапшина вступила в ряды РОА…

Неизвестно, какими причинами руководствовалась Нина Грязнова-Лапшина, когда она вступала в РОА. Но женщина даже получила звание лейтенанта немецкой армии и в качестве пропагандиста вела радиопередачи, в которых призывала советских солдат перейти на сторону Гитлера. “Я встала на преступный путь изменницы Родины под влиянием немецкой пропаганды, сообщавшей, что Красная Армия разгромлена”, — рассказывала она на допросе следователю, когда ее арестовали в ноябре 1945 года. Ей дали двадцать лет лагерей.

Сегодня нет никаких сомнений в том, что Нина Грязнова-Лапшина работала на немцев, доказательства ее вины неопровержимы. Последний аргумент, подтверждающий ее предательство, — это фотоснимок, опубликованный в русскоязычной фашистской газете “Северное слово”. В статье рассказывалось о том, как успешно куются кадры для немецкого фронта».

Арестованная 5 ноября 1945 г. Нина Михайловна была осуждена по статье 58-1а УК РСФСР «Измена Родине» на 20 лет лагерей. Отсидела же только половину срока, так как ее старая и больная мать направила просьбу снизить срок заключения, Тем более это было уже после смерти Сталина.

То же самое рассказали сотрудники реабилитационного отдела прокуратуры Ленинградской области и И. Бобровой в 2007 г.:

«Грязнова-Лапшина была предателем, и точка. Запомните, никто из предателей никогда не признается в содеянном. В ее личном деле есть фотография, где эта женщина запечатлена в форме лейтенанта СС. Ее портрет был опубликован 5 ноября 1943 года под статьей “Командиры армии труда” в газете “Северное слово”. Грязнову ошибочно реабилитировали, мы не понимаем, как это произошло. Тот, кто занимался делом Грязновой, уже не работает у нас.

Когда мы стали перепроверять ее дело, то ужаснулись. У нее было воинское звание немецкой армии. Она числилась старшим надзирателем в концентрационном лагере под Гатчиной. Принимала присягу на верность немецкой армии. Имела высокий чин. Когда мы сняли с Грязновой реабилитацию, то известили ее об этом факте. Она ведь получала денежную компенсацию, тогда как люди, которых она мучила в лагерях, не получают от государства ни копейки».

В период немецкой оккупации на территории Гатчинского района было открыто несколько концентрационных лагерей. Один из них, «Дулаг-154», стал центральным лагерем во всём районе.

Остальные — перевалочными пунктами. Именно в нём и работала на благо фашистской Германии Нина Михайловна.

Руководителем концлагеря был бригаденфюрер СС Франц Шталекер. Сам лагерь предназначался для военнопленных, евреев, большевиков и подозрительных лиц, задержанных немецкой полицией. В нем было два отделения: «рабочее», из которого отправляли на работу в Германию или на прифронтовые территории как рабочую силу, и «нерабочее» — для смертников.

«Дулаг-154» находился в 30 с небольшим километрах от Ленинграда и был самым настоящим лагерем смерти. Там не только издевались и убивали людей, но и сжигали. Как подчёркивает И. Евстигнеев, «если считать все филиалы Дулага-154, которые находились на территории Гатчинского района, за годы оккупации там погибло не менее 80 тысяч заключённых».

Газета «Северное слово», которая сыграла свою роль в деле Нины Михайловны, впервые вышла 21 мая 1942 г. в Нарве. В августе ее редакция была переведена в Ревель (Таллин). Финансировалась газета немецкими оккупационными властями и, соответственно, проходила немецкую военную цензуру. Случайно фотография Нины Михайловны там оказаться не могла, ибо всё находилось под пристальным контролем Отдела пропаганды Северной группы, входившей в Управление военного командования Северной группы вермахта.

Что же касается учебы Нины Михайловны на курсах пропагандистов, то имеется в виду женская рота пропагандисток, которая была сформирована летом 1944 г. но инициативе баронессы Марии де Смет. Размещались женские курсы недалеко от Риги. Состав насчитывал около 30 человек. Уже через неделю после их открытая вся группа в связи с наступлением советских войск на Псков была эвакуирована в Рту. Кстати сказать, более половины пропагандисток в период обучения находились в поездках в целях ведения пропаганды,

«Осенью 1944 года при наступлении Красной армии на Ригу курсы были эвакуированы в Дабендорф, — уточняет историк А. Окороков. — По списку в состав группы де Смет входило 150 человек. Большинство не имело отношения к курсам, а было включено в их состав для эвакуации в Германию». Он же добавляет: «Весной 1945 года при переходе чешской границы рота получила приказ вернуться в Германию и рассеяться (“спасаться самим”)».

И тем не менее И. Боброва считает, что «никто из сотрудников прокуратуры, выносивших притвор старушке, не слышал ее исповеди. Никто из них не видел её слез, Возможно, в противном случае решение суда могло быть другим».

Сегодня такое умозаключение не является удивительным. По меркам современной нравственности бабушка совершенно не виновата. Но, как известно, вину устанавливает суд. Он ее и установил.

Вот только что бы сделал с Ниной Михайловной ее первый муж, военный лётчик Василий Лапшин, если бы не погиб в па-чале войны?

Что бы сделал со своей сестрой ее старший брат, красноармеец 23-й гвардейской стрелковой дивизии Карельского фронта Борис Михайлович Грязнов, если бы не погиб 10 мая 1942 года в бою в период Кестеньгской операции?