Никита Кузнецов - Слава и трагедия балтийского линкора

Проходит несколько секунд — и зарядный погреб уже заполнен водой. Опасность взрыва миновала.

В жилой палубе не так дымно, как наверху. Вижу сильно выпученную и пробитую осколками легкую переборку левой верхней кормовой угольной ямы. Я вхожу в нее — она пустая — и быстро охватываю взглядом картину разрушения, произведенного неприятельским 11-дюймовым снарядом, пробившим здесь повыше ватерлинии броневой пояс толщиной в 8 дюймов и взорвавшимся в верхнем бортовом коридоре между 65-м и 71-м шпангоутами. Совершенно разрушены его переборка на 65-м шпангоуте и второй борт от палубы до палубы на протяжении больше 24 футов.

У пробоины работают трюмные 5-го отсека под руководством своего старшины, унтер-офицера Потапова. Деревянная пробка с прослойкой пакли, пропитанной суриком, — уже на месте. Теперь подкрепляем ее двумя подпорками и подбиваем клинья.

Этот же снаряд, разорвавшись в бортовом коридоре, повредил проводки; рулевое управление и управление огнем из боевой рубки испортились. Командир «Славы» принужден застопорить на некоторое время машины, пока исправляют повреждения.

Подымаюсь на батарейную палубу. Там пожар уже ликвидирован; прибежавший из центрального поста лейтенант Н.В. Задлер успешно руководил тушением его. Старший офицер, старший лейтенант В.Н. Марков, оставался в боевой рубке, т.к. управлял в бою огнем 12-дюймовых орудий.

Четыре офицерских каюты совершенно разрушены разрывом 12-дюймового снаряда, попавшего в легкий борт против одной из них.

Третий снаряд причинил лишь незначительные повреждения, пробив правый фальшборт на спардеке, против шканцев, и разрушив часть коечных сеток.

У пас нет ни убитых, ни раненых от всех трех попаданий; лишь несколько матросов получили при разрыве снарядов ожоги и один из команды, горнист, — тяжелые. Господа Бог нас хранит.

«Слава», временно выйдя из огня противника, теперь снова продолжает бой.

Между тем руководящий обороной Рижского залива начальник Минной дивизии капитан 1-го ранга П.Л. Трухачев, брейд-вымпел которого развевается на «Пограничнике», учтя все создавшиеся условия боя на Ирбенской позиции и сознавая, что мы больше не имеем возможности оказывать активное противодействие неприятелю, успешно пользующемуся благоприятным для него густым туманом и уже протралившему почти все заграждение, — поднимает сигнал: «Силам Рижского залива идти на вторую позицию», т.е. к Моонзунду.

Не но душе нашему командиру этот сигнал. Он рассматривает уход с Ирбенской позиции как бегство и, кроме того, считает вторую позицию совершенно неподходящей для боя вверенного ему корабля, хорошо зная все недостатки се. Там «Слава», находясь словно в западне, отрезанная от Финского залива природной преградой, защищенная со стороны Рижского залива лишь слабым минным заграждением и лишенная возможности свободно маневрировать за недостатком места, станет легкой жертвой для превосходящих силами немцев и обречена на верную гибель. Там будет для нее лишь решительный бой чести без всякой возможности оказать существенную пользу и без надежды на успех. Здесь же, у Ирбенской позиции, «Слава», находясь теперь даже в весьма неблагоприятных условиях для боя, может все же оказывать сопротивление противнику, правда, незначительное, и быть этим полезной.

Взвесив все эти обстоятельства, капитан 1-го ранга С.С. Вяземский продолжает вести бой, словно не замечая сигнала, и прекращает его лишь тогда, когда начальник Минной дивизии подходит на «Пограничнике» совсем близко к «Славе» и лично приказывает ему по мегафону идти немедленно на вторую позицию.

С болью в сердце капитан 1-го ранга С.С. Вяземский поворачивает свой корабль — и, покинув Ирбенскую позицию, направляется в Куйваст. Горнисты играют отбой боевой тревога.

В пути нага командир приглашает в рубку офицеров корабля, старших специалистов, для того, чтобы узнать их мнение относительно возможности прорыва «Славы» через Ирбенский пролив в Балтийское море для присоединения к главным силам нашего флота. Все высказываются за то, что прорыв при создавшихся условиях неосуществим; таково же мнение и командира, и план прорыва отбрасывается.

Офицеры после отбоя с интересом осматривают повреждения корабля и пепелище пожара. Здесь — полный хаос: беспорядочно валяются разрушенные и исковерканные переборки кают, торчат груды железа и разбитой и обгоревшей мебели, держится сильный и неприятный запах гари. Четыре погорельца — И.И. Роос, А.П. Ваксмут, старший штурман и доктор С.В. Скворцов почти тщетно ищут что-либо сохранившееся в целости из вещей. В каюте приунывшего «Стенобита» все сгорело дотла: он хранил там бутыль спирта для медицинских надобностей.

И-дюймовый снаряд, создавший эти разрушения, попал в каюту лейтенанта Л.П. Ваксмута, где находилась горловина ручной подачи левой кормовой 6-дюймовой башни, державшаяся но боевой тревоге открытой. При разрыве снаряда в нее упало горящее пальто Анатолия Петровича — и произвело пожар в подбашенном отделении и зарядном погребе.

За обедом в кают-компании обмениваемся впечатлениями боя и узнаем друг от друга всевозможные его подробности. На мичманском конце по обыкновению — смех и шутки. Вспоминают главным образом комические эпизоды боя. Рассказывают про корабельного кока, который в разгаре боя, не найдя старшего офицера, озабоченно обратился к командиру с настойчивой просьбой — нарядить матросов для чистки картошки. У кока на уме лишь своя забота — приготовить вовремя обед, и его беспокоит только нарушение обычного налаженного порядка в камбузе; грохот же наших орудий, жужжание и разрывы неприятельских снарядов и вздымающиеся вокруг корабля гигантские столбы воды — нашего кока совершенно не трогают и не волнуют.

Вечером мы прибыли в Куйваст, и старший офицер распределил наших погорельцев по другим каютам, уплотнив молодых мичманов.

5 августа пришло известие от посланных в разведку миноносцев 5 дивизиона о том, что германская эскадра, пройдя Ирбенский пролив, медленно и осторожно продвигается вдоль берега, недалеко от Домеснеса, вглубь залива.

По информации начальника Службы связи, полученной в тот же день, немцы решили положить конец активности наших сил в Рижском заливе и прежде всего вывести из строя и уничтожить «Славу», а затем преградить доступ из Финского залива в Моонзунд нашим небольшим кораблям.

«Слава» находится теперь под непосредственной угрозой и готовится к бою, принимая до полного запаса снаряды, воду и грузя уголь. Командир совещается относительно всех возможных случаев со старшими специалистами и дает последние инструкции.

Всем ясно, что мы не можем выйти из боя победителями, т.к. превосходство германских сил слишком значительное, но мы должны нанести противнику наибольший ущерб в бою, который будем вести до последнего снаряда. Если к этому времени «Слава» останется на плаву, то мы выводим ее на самое глубокое место, отмеченное заранее буйком, — и затем взрываем ее и одновременно переворачиваем. К этой последней мере командир прибегает потому, что здесь, в Моонзунде, мелко, и даже в самом глубоком месте «Слава», при одном лишь взрыве и затоплении, не может погрузиться в воду полностью. Доблестный командир не желает, чтобы на торчащих мачтах вверенного ему корабля, хотя и поврежденного и погибшего, немцы посмели поднять свои флаги.