Никита Кузнецов - Слава и трагедия балтийского линкора

К июлю месяцу часть команды «Славы», преимущественно полуинтеллигенты из вновь назначенных на корабль молодых матросов, была уже в большой мере развращена большевистской пропагандой и, проявляя активность и настойчивость по директивам партийных руководителей, оказывала сильное давление на большинство.

Благоразумные, сохранившие полностью сознание долга матросы, которые в первые месяцы после переворота проявляли, в помощь офицерам, благоприятное воздействие на команду, скоро возненавидели политику и совершенно отстранились от нее, когда убедились в том, что нет никаких сил бороться с крайне левонастроенными демагогами; они перестали посещать судовые собрания и предпочитали съезжать на берег или занимались вне корабля рыбной ловлей, когда к тому представлялась возможность.

В начале августа командир «Славы» получил секретное предписание Штаба флота—приготовить корабль к походу в Рижский залив и ожидать распоряжения. Когда команда узнала о цели похода, то стала выражать по этому поводу протесты, которые она обосновывала тем, что два корабля нашей бригады, «Император Павел» и «Андрей Первозванный», до сих пор еще не принимали участия в боях, что их команды занимаются лишь политикой, агитируют против войны и призывают к братанию с немцами.

«Пусть и они повоюют в Рижском заливе да понюхают пороху; пусть попробуют побрататься с врагом, когда он будет забрасывать их тяжелыми снарядами с дредноутов, либо атакует подводными лодками или гидропланами», — говорили «славские» матросы, вспоминая с обидой недружелюбное к ним отношение «павловцев» и «андреевцев» после возвращения «Славы» из Рижского залива в Гельсингфорс и не забывая позорно наведенных на наш корабль 8-дюймовых орудий «Императора Павла I» в день переворота.

Командир «Славы» принужден быль объяснить команде, что ни один из указанных кораблей нашей бригады нельзя послал» в Рижский залив по причине их большой осадки и длины, не укладывающейся в кривых поворотах Моонзундского канала, и что оперативные задания не обсуждаются, а подлежат лишь исполнению. Замечая, что эти доводы мало действуют на матросов, капитан 1-го ранга В.Г. Антонов заявил им, что уклонение от выполнения оперативных распоряжений является государственной изменой и что он, не желая быть к ней причастным, принужден будет подать рапорт командующему флотом с просьбой о смещении его с командования кораблем.

После этого всякие протесты прекратились; команда поняла, насколько серьезно обстоит вопрос с предстоящим походом «Славы» в Рижский залив, — и заявила командиру, что с ним готова идти куда угодно.

Вскоре затем наш корабль был отправлен в Лапвик, где пробыл около двух недель в ожидании распоряжения о дальнейшем следовании; переходу через Финский залив препятствовали непрерывно подстерегавшие нас подводные лодки, о которых имелись информации в Штабе флота.

Ночью 24 августа «Слава» наконец перешла к острову Вормс и 26 августа, пройдя Моонзундский канал, прибыла в Куйваст, спустя десять месяцев со времени ее ухода оттуда в Гельсингфорс.

Мы явились в Рижский залив тогда, когда положение там становилось все более и более тревожным. В связи с занятием неприятельской армией Риги и Усть-Двинска, германские морские и воздушные силы усилили свою активность.

Тральщики противника систематически тралили и в Ирбенском проливе у своего берега, и к западу от Цереля, подготовляя этим, по-видимому, безопасное место для обстрела и разрушения большими кораблями нашей новой неприступной Церельской батареи, державшей под своим огнем весь Ирбенский пролив; ее четыре 12-дюймовых орудия обладали дальнобойностью в 156 кабельтовых, превышавшею таковую новых немецких дредноутов на 28 кабельтовых. Попутно неприятельские летчики производили частые налеты на эту же батарею и забрасывали ее бомбами.

Такое положение, в связи с общей пореволюционной разрухой в России, не сулило ничего хорошего в ближайшем будущем. После сдачи Риги усилилась агитация против офицеров, и матросы стали проявлять попытки вмешиваться в оперативные распоряжения начальства.

11 сентября была получена скорбная информация о том, что миноносец «Охотник», находясь в дозоре у Ирбена, наткнулся на мину, взорвался — и утонул. На нем героически погибли не желавшие покинуть корабль все четыре офицера: командир старший лейтенант В.А. Фок, инженер-механик лейтенант А.И. Бобылев, мичман Парфенов и лейтенант Г.В. Огильви, наш милый Гога, недавно переведенный со «Славы».

Вскоре после этого на «Славе», как и на других кораблях, произошло неприятное событие: команда, под давлением демагогов, потребовала от офицеров в связи с выступлением генерала Л. Корнилова письменного подтверждения лояльности к Временному правительству. Офицеры почувствовали в этом требовании желание антигосударственных политических главарей нарушить боеспособность корабля и, обсудив вопрос, решили дать свои подписи под выражением лояльности Правительству; один лишь инженер-механик капитан 2-го ранга Л.Ф. Джелепов отказался подписаться, несмотря на уговоры его приятеля, командира «Славы». Вслед за этим Л.Ф. Джелепов был отправлен в Штаб флота; таким образом, наш корабль остался без старшего инженер-механика, с одним лишь трюмным механиком и тремя молодыми, производства 1916 года, которые, наравне с некоторыми другими недавно произведенными офицерами флота, в революционной атмосфере не только не успели усвоить прекрасные корабельные традиции, но и не прониклись полным сознанием ответственности, возлагаемой на офицеров.

17 сентября поступило опять печальное сообщение о том, что во время воздушной атаки немецких летчиков на Церельскую батарею одна бомба попала в погреб, произвела пожар и взрыв его. При тушении пожара погибли три офицера, среди них — капитан 2-го ранга К.В. Ломан и лейтенант Д.М. Тимофеев, и 70 матросов; были ранены 4 офицера и 44 матроса. Сама батарея уцелела и сохранила боеспособность.

На смену погибшим прислали новых матросов, распропагандированных и плохо дисциплинированных.

29 сентября неприятельские морские силы, в составе 8 дредноутов, 12 крейсеров и множества миноносцев, тральщиков и вспомогательных судов, приступили к выполнению операций с целью завладеть Рижским заливом.

К этому времени наши силы обороны, под командованием вице-адмирала М.К. Бахирева, состояли, не считая миноносцев и тральщиков, из двух линейных кораблей, «Цесаревич» и «Слава», и двух легких крейсеров, «Баян» и «Адмирал Макаров».

Немцы, под прикрытием эскадры из двух дредноутов, 11 крейсеров, сорока семи миноносцев и большого количества тральщиков, стали высаживать с 19 пароходов десант, в размере 23 000 человек, в бухте Тагалахт на Эзеле. Наши батареи оказали довольно слабое сопротивление и скоро были разрушены неприятельским огнем. Только батарея Серро сопротивлялась более упорно, сильно повредив два миноносца противника и принудив своим огнем сесть на мель крейсер типа «Грауденц».