Грегори Фейфер - Большая игра. Война СССР в Афганистане

Но Пузанов остался при своем мнении.

На следующий день Богданов отправился в аэропорт, чтобы проводить советского советника. Посол Пузанов и Сарвари также были там. Подойдя к Богданову, Сарвари взял его за руку со словами:

— Вы помните, что я сказал Вам вчера? Это был Кадир. Мы арестовали его в президентском дворце этим утром.

— Почему же Вы не скажете об этом Александру Михайловичу? — бесцеремонно ответил Богданов, обернувшись к послу Пузанову.

Встревоженный этими новостями, Пузанов попросил Богданова сопровождать его в посольство, где они созвали встречу главных советских военных советников. Горелов описал свою встречу с Кадиром предыдущим утром. Горелов не был разведчиком, но все же был генералом воздушно-десантных войск, отмеченным многими наградами и имевшим опыт ведения боевых действий в Чехословакии в ходе подавления мятежа, известного как «Пражская Весна» в 1968 году, когда советские войска успешно захватили ряд правительственных зданий и аэропортов в Праге. Горелова направили в Афганистан в 1975 году, когда эта страна находилась еще под властью Дауда. Подозревая Горелова в его связях с прежним афганским лидером, Амин попросил Москву заменить его, так же, как и посла Пузанова. Но в Кремле проигнорировали эту просьбу.

Горелов сказал, что Кадир еще тогда был очень обеспокоен. Они вдвоем пили шампанское около восьми часов в его офисе, когда вдруг зазвонил телефон. Это был Тараки. Он спрашивал министра обороны. Президентский дворец был в десяти минутах ходьбы от ресторана. Кадир попросил Горелова подождать и покинул его. Оружия у него с собой не было. Это был последний раз, когда Горелов видел Кадира.

Где-то в девять тридцать утра, министр внутренних дел Ватанджар, которого председатель КГБ Андропов любил называть «Йети» за его коренастую фигуру, вошел в офис Кадира. «Кадир под арестом, — объявил он. — Я назначен исполняющим обязанности министра обороны».

Когда советские военные советники обсуждали текст сообщения в Москву, Сарвари обвинил нескольких политических деятелей в заговоре против генерального штаба Афганской армии. Богданов снова предупредил свое посольство, что следует ожидать чистки, которая, как он уверял, последует очень скоро. И действительно, в течение ближайших трех дней произошло множество арестов, так что теперь советский посол полностью доверял его информации.

Удаление Кадира было далеко не единственным признаком междоусобицы в афганском правительстве. Незадолго до того Богданов вместе с прибывшим в Кабул руководителем зарубежной разведки КГБ Крючковым и главой зарубежной контрразведки Калугиным — встретились с Амином на официальном обеде. Слегка расслабившись после приятной трапезы и светской беседы, советские представители поинтересовались у Амина, зачем ему нужно это разрушительное противостояние между его «халькистами» и умеренными «парчамистами».

— А никакой борьбы нет, — ответил Амин. — Мы хорошо сотрудничаем.

Богданов повторил свой вопрос, поскольку русские уже готовились уезжать.

— Это различия в тактике… или еще кое-что?

— Все в порядке, — заверил его Амин. — Есть два члена «Парчам», которые входят в кабинет министров. Разве это не свидетельствует о сотрудничестве между нами наилучшим образом?

Вернувшись в советское посольство, Крючков отругал Богданова за то, что он, дескать, преувеличил эту проблему. Богданов возразил:

— Вы и Калугин скоро уедете, — сказал он, — но я должен создать разведывательную службу для этих людей. Вы же видите, что они собираются изгнать из правительства всех членов «Парчам».

Будучи убежден, что единственный способ стабилизировать ситуацию в Афганистане — это остановить внутрипартийную междоусобицу, Богданов считал, что только советское давление заставит смягчиться фракцию «Хальк» во главе с Амином.

— В следующий раз, если запахнет очередной разборкой, — предупредил Богданов, — я так и скажу Амину: «Вы заверили меня, что нет никаких проблем между двумя фракциями. Это не мое дело, но вы сами будете решать ваши проблемы в своей партии». Он поймет смысл.

Вскоре после этого, летом 1978 года, в Афганистан прилетел член Центрального комитета КПСС Борис Пономарев — еще один из главных сторонников вмешательства СССР в афганские дела. Богданов призывал его сделать ставку на Амина и рассмотреть в Кремле вопрос о внутрипартийных междоусобицах в Афганистане. Пономарев снова прибыл в Афганистан год спустя, в июле 1979-го. Когда он уезжал, Богданов как раз собирался домой, чтобы провести отпуск в Латвии, и так случилось, что летели они вместе тем же рейсом от Кабула до Бухары. Богданов снова напомнил о вопросе по поводу НДПА. «Не может быть никакого военного решения Афганской проблемы», — уверял он Пономарева, главного «ястреба» Политбюро. Но в результате окончательно убедился, что все меньше советских чиновников разделяют его мнение.

В марте 1979 года Тараки назначил Амина премьер-министром. Богданов в то время был в Москве. По возвращении его Сарвари расхваливал президента за его политический ум, дескать, своего самого опасного политического конкурента надо держать поближе к себе. Разговор происходил в кабинете Сарвари. Однако, когда его переводчик вышел из комнаты, начальник службы безопасности шепнул на ухо Богданову: «Амин — очень опасный человек. Он сделает все, чтобы получить то, что хочет». Вследствие этого разговора, в Москву был отправлена еще одна телеграмма с предупреждением о серьезной угрозе в рядах партии. Вскоре Амин начал давить на советского посла Пузанова, чтобы тот заставил Тараки назначить Амина еще и министром обороны.

Казалось, Тараки, наконец, забеспокоился о конфликте с Амином. Во время заседания Политбюро, в июле 1979 года, Амин обвинил Тараки во всех неудачах правительства. Тараки в ответ в августе обвинил Амина в кумовстве. Однако сообщения четырех министров, передававших Тараки слухи о заговоре Амина с целью его свержения и захвата власти, не были восприняты со всей необходимой серьезностью. Требования обуздать произвол Амина никак не повлияли на положение последнего.

Амин получил свой шанс в сентябре 1979 года, когда Куба была вынуждена пригласить всех глав неприсоединившихся стран на конференцию на самом высшем уровне. Четыре оппозиционных министра советовали Тараки, чтобы в качестве представителя Афганистана на Кубу отправился Амин. Но и тут премьер-министр переиграл их, заявив, что только лидер «революционного Востока», то есть Тараки, сможет должным образом представлять интересы страны. На инициированной им же самим партийной конференции Амин объявил, что президент решил отправиться на конференцию, добавив, что страна очень ценит его усилия. Эта лесть подействовала на Тараки и убедила его в решении вылететь на Кубу. А чтобы подкрепить это решение, Амин отправил в Москву телеграмму о решении Тараки, запросив специальный самолет для его полета на конференцию.