Грегори Фейфер - Большая игра. Война СССР в Афганистане

Некоторые из должностных лиц, сопровождавших Тараки во время его визита в Гавану 30 августа, оказались там также по инициативе Амина, который хотел отослать их подальше. После этой беспрецедентной в своем роде конференции, на обратном пути президентский самолет сделал посадку в Москве. Это было 10 сентября, как раз тогда, когда Богданов только что вернулся домой после отпуска.

Дежурный офицер КГБ неожиданно вызвал Богданова, чтобы сообщить о том, что афганский президент остановится в особняке на Ленинских Горах, неподалеку Московского государственного университета. Но это было еще не все. Один представитель афганской службы безопасности из окружения Тараки срочно просил переговорить с представителем КГБ в Кабуле. Подозревая, что за месяц его отсутствия в Афганистане условия могли кардинально измениться, Богданов попытался отложить переговоры, сказав, что он «не в теме». Заседание легко можно будет провести и на следующей неделе, когда он вернется в Кабул. Однако, по настоянию своих начальников, он все же явился в новый подмосковный штаб КГБ для получения информации. Ознакомившись с последними сообщениями из Афганистана, он понял, что ситуация там ухудшилась даже более, чем он ожидал. Появились слухи, что Амин готовил заговор, чтобы убить Тараки, подтверждением чего служило хотя бы то, что он отстранил от дел сторонников Тараки, которые убеждали президента не лететь на Кубу.

Богданов был вызван на встречу с Крючковым и предложил ему предупредить Тараки о возможных планах Амина. Шеф внешней разведки отклонил это предложение, отчасти из-за того, что у Тараки уже была намечена встреча с Брежневым. Но несколько членов Центрального комитета, с которыми Богданов обсуждал это дело, в конце концов, убедили Крючкова организовать встречу.

Богданов присоединился к группе советников, в которую вошли и другие офицеры КГБ и дипломаты от Министерства иностранных дел, которые встретили своих афганских гостей в аэропорту Шереметьево и сопровождали их на Ленинские Горы. Пока Тараки обедал в своей гостинице перед тем, как отправиться в Кремль на встречу с Брежневым, один из афганцев подошел к Богданову и сообщил, что Амин приказал ему передать важную информацию представителю КГБ в Кабуле — строго за закрытыми дверями. Этот человек сообщил, что Амин категорически настоял, чтобы переводчиком был Сайед Тарун, [37]адъютант Тараки, который также летал на конференцию вместе с президентом. Богданов был опытным офицером разведки, но последующие слова его собеседника поразили его…

— Все, что я скажу Вам, будет неправдой. Мы должны встретиться позже и наедине.

Богданову еще ранее много раз случалось встречаться с Таруном в Кабуле, и он знал его как жесткого человека, который часто с энтузиазмом поддерживал аресты первых лиц правительства. Полковник КГБ довольно хорошо ладил с адъютантом Тараки, но он не знал, что этот усатый афганский офицер был фактически главным сторонником Амина, который тайно использовал свое положение, чтобы организовать слежку за президентом. Амин планировал поставить Таруна главным помощником Тараки, а в скором времени пробить его на место Сарвари, то есть на должность руководителя службы безопасности.

Теперь, стоя рядом, Тарун казалось, сначала даже удивился, услышав просьбу выступить в роли переводчика. Однако он был не слишком удивлен; так как, будучи выпускником Ленинградского метеорологического института, вполне бегло говорил по-русски. Он услужливо последовал за двумя мужчинами, которые собрались для беседы в одной из спален особняка. Там таинственный афганец через Таруна как переводчика обвинил Тараки в заговоре с целью убить Амина, добавив, что четыре министра уже вовлечены в заговор против премьера. Когда афганец уехал, Богданов спросил Таруна, согласен ли он с высказанными обвинениями. Тарун сказал «да», и добавил, что заговорщики, по его убеждению, предполагают убить и его самого.

— Но почему они хотят убить Вас?

— Кто хорошо живет сегодня, хочет жить еще лучше завтра, — ответил Тарун.

Богданов был слегка шокирован.

— Вы понимаете, что Вы говорите? — спросил он. — Это очень серьезное обвинение. Вы будете противостоять министрам?

— Конечно, поскольку я поддерживаю Амина. Мы будем бороться с нашими врагами.

Богданов едва ли мог предположить, что ближайший личный помощник Тараки мог быть агентом Амина. Подавив свое удивление, он спросил Таруна, что он думает об афганском президенте.

— Да он старый дурак! Он не соображает, что делает.

Богданов изо всех сил пытался скрыть свое удивление, пока Тарун сам не прервал встречу, сославшись на то, что ему нужно еще выгладить костюм перед визитом в Кремль. Когда Богданов вышел из номера, афганский чиновник, который первоначально предупреждал его, снова подошел к нему. На этот раз Богданов позвал переводчика из советского МИДа.

— Все, что сказал Вам Тарун, было ложью, — заявил афганец. — Нет никакого заговора против Амина. Он пытается обмануть вас. Это Амин хочет избавиться от Тараки. И только эти четыре министра стоят на его пути. Он хочет устранить их непосредственно перед тем, как захватит самого Тараки.

Чиновник также добавил, что Амин планирует осуществить переворот в ближайшие несколько дней. Это были пугающие, более того, — шокирующие новости. И они, по всей видимости, подтверждали сообщения КГБ из Афганистана, которые Богданов успел прочитать днем ранее.

Тараки вскоре уехал на встречу с Брежневым в Кремле, где советский лидер приветствовал его своим традиционным поцелуем. Затем генеральный секретарь зачитал меморандум Центрального комитета относительно советского отношения к плану Амина захватить власть, что может поставить под угрозу Афганскую революцию. Брежнев дал санкцию для Тараки — хотя и закодированную советским бюрократическим жаргоном, — чтобы тот уволил своего премьер-министра (то есть Амина).

Когда афганский президент возвратился в гостиницу на Ленинских Горах, офицер КГБ снова предупредил его о заговоре Амина, на этот раз вполне недвусмысленно. Но санкция Брежнева относительно отставки Амина оказалась, все же, слишком неясной.

— Товарищ Брежнев намекнул мне об этом, но я не совсем понял то, что он хотел этим сказать, — конфиденциально сообщил ему Тараки.

Теперь уже Богданов, в свою очередь, проникся недоверием.

— Но не волнуйтесь, — заверил президент офицера КГБ. — Спасибо за информацию, но, пожалуйста, передайте моим советским товарищам, что нет никакой причины для беспокойства. Я полностью контролирую ситуацию в Афганистане. Ничто не может случиться без моего ведома.

Таким образом, успокоив советское руководство, Тараки уехал в Кабул. Два дня спустя, 12 сентября, за ним последовал Богданов.