Вячеслав Красиков - Северная война или блицкриг по-русски

После этого основанную в неудачном месте Сясьскую верфь закрыли.

Вообще-то для бота величина команды в 100 человек — дело совершенно невозможное. Зачем на крохотном кораблике держать такое количество людей — непонятно. Но русские источники в данном плане картину не детализируют.

Крюйс остался командующим Балтийским флотом, а Брюс — комендантом будущей столицы. Но оба подчинялись Апраксину.

Вскоре этот человек умер, и его дело продолжили Гаврила Меншиков и Вилим Шленграф.

Если не считать эксцесса с русской шнявой «Фалк», которая, по мнению шведов, отошла далеко от Котлина с целью разведки. И была ими захвачена. Согласно русской версии, корабль имел задание предложить противнику обмен пленными.

Для того чтобы лучше представить масштаб настоящей борьбы на море того времени, достаточно взглянуть на статистику войны за испанское наследство: Англия за 1702—1707 гг. потеряла 30 линкоров и фрегатов и 1146 торговых кораблей, а ее основной противник Франция недосчиталась 80 аналогичных военных судов, 1346 купеческих и 175 каперов.

Один из самых авторитетных дореволюционных историков флота Феодосии Веселаго в своем «Очерке русской морской истории» объяснял этот грустный момент следующими причинами: «…от недоброкачественности материалов, неопытности рабочих, частью от дурной системы креплений, наконец, от скорости постройки и неизбежных при ней недосмотров и злоупотреблений…» Хотя, конечно, аргумент «скорости» выглядит смешно. На зарубежных верфях аналогичные корабли строились как минимум в 4 раза быстрее.

Для лучшего уяснения места России в морской иерархии здесь полезно еще раз вспомнить, что аналогичные корабли в Европе тогда строились 3—4 месяца.

В Европе такие суда строились 5-6 месяцев.

В отличие от ровесников русской постройки, корабль более чем на 10 лет пережил Северную войну.

Вернуть удалось лишь 27 167 венецианских червонцев. Именно за эту сумму в Стамбуле в 1712 г. петровские представители сумели продать упомянутые четыре судна — линейные корабли «Гото Предистинация» и «Ластка», а также шнявы «Лизет» и «Мункер» (не путать с одноименными балтийскими!). Причем вместе с ними пришлось отдать и 108 корабельных орудий.

Позор был столь откровенным, что многие иностранные офицеры не стали скрывать свое возмущение от царя. И Петр, спустя некоторое время, устроил расследование этого эпизода. Но все закончилось без репрессий — простым скандалом.

В том числе 14-пушечная шнява «Крефт».

Узнав об этом позоре, Петр I пришел в ярость и отдал под трибунал четырех старших офицеров, которые возглавляли погоню — вице-адмирала Крюйса, командоров Рейса и Шельтинга, капитана 1-го ранга Дегрюйтера. Первых двух приговорили к расстрелу, третьего разжаловали, а четвертого выгнали со службы. Однако, остыв, царь смягчил большинство наказаний. Шельтинга восстановил в звании, Крюйса тоже простил, а вот Рейса хотя и помиловал, но сослал в Сибирь.

Здесь необходимо заметить, что в отечественной историографии к этому сражению сложилось трепетное и некритическое отношение, как к большой морской победе. Но если бой оценивать объективно, то нельзя не сказать, что с обеих сторон сражались не эскадры линкоров, а суда армейского флота. Искусство же управления такими принципиально разными соединениями отличается, как день и ночь. Из чего следует, что называть прибрежную стычку великим триумфом ВМФ можно лишь в сугубо пропагандистских целях. Не говоря уж о том, что торжество огромной армады над маленькой кучкой не вызывает интереса даже с точки зрения первобытно-примитивного военного искусства.

Только небольшой 24-пушечный пинк «Принц Александр», построенный Броуном. И Осип Най закончил работу над вторым 6-пушечным бомбардирским кораблем, названным «Дондер».

В конце 1716 г. в боевом составе петровского флота насчитывалось 30 линкоров и фрегатов (не считая более мелких судов) с 1436 пушками и численностью команд в 10 185 человек. Но неспособность большинства российских офицеров и матросов быстро освоить чуждые им морские специальности заставила царя опять прибегнуть к массовому найму европейских профессионалов. В 1717 г. его агенты завербовали в Амстердаме порядка 1500 офицеров и матросов всех званий. Здесь еще можно заметить, что приток иностранных «спецов» в страну (и на флот в особенности) не прекращался весь период правления Петра. Наиболее крупные «призывы» приходятся на три года — 1698-й, 1702-й и 1717-й, из которых наиболее масштабным стал именно последний. Что весьма наглядно иллюстрирует итоговую тщетность по-пыток русского монарха соединить воедино слова «Россия» и «большой морской флот».

В начале XVIII в. крупным морским сражением считалось то, в котором участвовало несколько десятков линейных кораблей (порой до сотни с каждой стороны), а стычка с одним линкором противника являлась незначительным событием и обычно упоминалась лишь в самых подробных хрониках. Но поскольку других побед у русского флота в открытом море во время Северной войны нет, ей в отечественной историографии по сей день уделяется непропорционально огромное внимание. Причем без всяких объяснений, что этот успех если и имел какое-то значение, то только как воодушевляющий пример способности петровских моряков добиваться успеха хотя бы при численном большинстве.

Весьма красноречивой иллюстрацией разности потенциалов враждующих сторон являются суммы бюджетов, израсходованных противниками на флот в 1720 г. Россия — около 1 000 000 рублей, Швеция — 99 679 далеров серебром, что в пересчете на русские деньги того времени составляет примерно 50 000 рублей.

Хотя и в данном случае можно говорить лишь об относительном успехе — только в сравнении с достижениями своего же флота открытого моря. И уж тем более не о национальном достижении, поскольку даже когда Северная война закончилась, Петр был вынужден сохранять в армейском флоте высокооплачиваемую интеллектуальную элиту — группу иностранцев — старших и средних офицеров, игравших роль главных управленцев-организаторов. В 1723 г. из числившихся на галерной службе вице-адмирала, 2 командоров, 6 капитанов 2-го ранга, 1 капитана 3-го ранга и 1 капитан-поручика все были иноземцами. Из 7 поручиков русским являлся лишь 1. Только на уровне младших командиров — подпоручиков, комитов и подкомитов русские начинали превалировать, занимая соответственно из 21, 36 и 51 вакансий — 18, 17 и 40 штатных единиц.