Евгений Кринко - Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

Такая наградная политика при умелом ее использовании политорганами давала большой воспитательный эффект. Комдив 223-й стрелковой дивизии Северо-Кавказского фронта полковник Шкодунович, обобщая опыт практики поощрений и награждений в своей дивизии, подчеркивал: «Поощрение у бойца нерусской национальности его успехов и достижений, его дисциплинированности, его радивости перед другими, широкая популяризация нашими агитаторами успехов бойцов нерусской национальности – основные факторы успеха в нашей работе» 665.

Итоги наградной политики за годы Великой Отечественной войны показаны в табл. 16.

Таблица 16

Сведения о награжденных орденами и медалями СССР за годы Великой Отечественной войны по национальностям (по состоянию на 1 апреля 1946 г.) 666

Составлено по: ЦК ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 2. 1933–1945. Документы советской истории. М., 2009. С. 1006–1008; Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. М., 1992.

Пропаганда подвигов отличившихся бойцов и командиров постепенно заняла одно из важнейших мест в работе армейских агитаторов. В практику вошли беседы и выступления героев перед личным составом, в которых они делились своим ценным боевым опытом. Даже когда ветераны выбывали из состава части, уважение к ним сохранялось. Особо отличившиеся бойцы и командиры, павшие в боях, нередко навечно зачислялись в состав своей части. Их имена произносились на ежедневных поверках личного состава, а оружие, как особая святыня, передавалось лучшим бойцам. Так, рядовой-артиллерист 4-го гвардейского казачьего кавалерийского корпуса, уроженец Шапсугского (ныне – Лазаревского) района Краснодарского края Айдамир Ачмизов, в одиночку принявший бой с немецкими танками, был посмертно награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза и навечно зачислен в списки своей части.

Не меньшее значение для морально-боевого духа бойцов и командиров имело и поощрение всей части. К началу войны в составе Красной армии имелось лишь некоторое количество соединений, прославившихся еще в годы Гражданской войны и боях с интервентами. Они носили почетные наименования и награды на своих знаменах. Служить в таких соединениях считалось очень почетным, и политработники всячески подчеркивали это. Через несколько месяцев после начала войны наиболее отличившиеся в боях части и соединения стали преобразовываться в гвардейские. Бойцы и командиры таких соединений носили почетное наименование «гвардеец», даже если переводились в другую часть, поскольку получение этого звания являлось его боевой заслугой.

С середины 1943 г. было санкционировано присвоение частям почетных наименований по названиям тех населенных пунктов, в освобождении которых они особо отличились. Одновременно активизировалось награждение частей и соединений орденами. Наименование дивизии становилось солидным, гордым, праздничным. К концу войны, например, 414-я грузинская дивизия имела полное название «414-я Анапская Краснознаменная стрелковая дивизия», 77-я азербайджанская «77-я Симферопольская Краснознаменная ордена Суворова дивизия им. Серго Орджоникидзе» и т. д. Многочисленные документы свидетельствуют, что награждение части орденом или присвоение ей почетного наименования неизменно встречались с огромной радостью всем личным составом, становилось предметом их гордости 667. К сожалению, отдельных горских национальных частей (за исключением Дагестанского кавалерийского эскадрона) к этому времени уже не существовало и присвоение им гвардейских званий и почетных наименований уже было невозможно.

Большое значение имели благодарности наркома обороны или военных советов фронтов частям за их доблесть. Весть об этом молниеносно распространялась среди бойцов, а читка праздничного приказа сопровождалась громовыми аплодисментами 668.

Эпистолярные контакты с родиной также не прерывались. Довольно образно эффект писем фронтовиков смоделировал А.С. Щербаков, выступая на заседании Совета военно-политической пропаганды при ГлавПУРККА 6 июля 1941 г. Передавая положительный опыт политотдела одной из дивизий, он сообщал: «Пишут отцу или матери в таком духе: «Дорогой Иван Иванович Иванов! Сообщаем Вам о том, что Ваш сын Василий Иванович Иванов награжден Военным советом орденом. Ваш сын участвовал в таком-то бою, подбил танк противника. Поздравляем Вас и гордимся Вашим сыном!» Представьте, такое письмо получают в колхозе родители. Сначала старики всплакнут, потом пойдут с этим письмом по всему колхозу, а в колхозе молодежь, которая готовится в армию. Так вот эта молодежь и думает: почему я не могу сделаться как Вася, значит, немец не такой страшный. Дальше, будьте уверены, в большинстве случаев колхоз соберет собрание, старик выйдет и зачитает письмо на собрании, найдутся люди, которые скажут, что вот у нас Вася отличился, а мы берем на себя обязательство скорее убрать и сдать хлеб государству…» 669

В обычай вошли взаимные коллективные письма. Причем письма-наказы из национальных республик подписывали сотни тысяч человек, что не могло не оказывать на бойца сильного впечатления. В целом постоянная связь со своими земляками придавала бойцу дополнительные моральные силы, положительно влияли на его мотивацию защиты Родины в независимости от того, на каком бы фронте он находился. В конце войны поток поступавших в части публичных писем стал столь большим, что приходилось организовывать в дивизионных газетах рубрики «Письма с родины» 670. Партийные организации республик Северного Кавказа, подвергшихся оккупации, извлекали дополнительный пропагандистский эффект, посыпая бойцам, призванным в этих республиках, индивидуальные письма с описанием и фотоотчетами злодеяний фашистов на их малой родине. Такие письма способствовали «воспитанию жгучей ненависти к врагу» 671.

Немалое влияние на политико-моральное состояние личного состава оказывало отношение к проблеме опознания и достойного погребения воинов, павших в бою. В первые годы войны далеко не всегда удавалось вовремя собрать с поля боя останки, опознать их и захоронить с воинскими почестями. Ответственность за это лежала на командирах и политработниках, недооценивавших деморализующее влияние на бойцов вида брошенных трупов их погибших товарищей. Тем более что они продолжали числиться без вести пропавшими. А в эту категорию потерь могли быть включены и лица, сдавшиеся в плен противнику. Авторы этих строк неоднократно участвовали в экспедициях по поиску незахороненных останков советских воинов, в том числе и на местах боев на территории Северного Кавказа. Многочисленные находки останков в окопах, щелях, оврагах и просто на поле боя подтверждают практику оставления трупов красноармейцев на месте гибели.