Евгений Кринко - Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

За день до этого, 16 июля 1941 г., на совещании у Гитлера было принято решение о создании на советской территории четырех рейхскомиссариатов, подчиненных рейхсминистру Розенбергу: Остланд, Украина, Москва и Кавказ. В свою очередь, имперские комиссариаты делились на генеральные комиссариаты (гаупткомиссариаты). Низшим звеном оккупационной администрации являлись 1050 областных комиссариатов (гебитскомиссариатов). Для их укомплектования в «восточное министерство» было направлено 144 офицера СА, 711 чиновников министерства внутренних дел и Трудового фронта.

Свои проекты преобразований на оккупированных территориях имелись у руководства СС. С июня 1941 г. по 1944 г. по указанию Гиммлера разрабатывался генеральный план «Ост», согласно которому в целях освобождения «жизненного пространства» для немцев следовало уничтожить, выселить и германизировать значительную часть жителей Польши и западных районов СССР. Северный Кавказ при этом рассматривался как «резервная» территория для германизации – место возможного переселения белорусов 688.

Начало войны означало переход замыслов в стадию практического воплощения. С первых же ее дней на оккупированных советских территориях проводилась крайне жестокая политика по отношению к населению. Насилие порождало ответную ненависть и способствовало развитию сопротивления оккупантам. В условиях затягивавшейся войны многие представители руководства Германии осознали необходимость изменить оккупационную политику. Даже Геббельс, никогда не отличавшийся благожелательностью по отношению к России, 25 апреля 1942 г. записал в дневнике: «Мы слишком больно ударили по русским… Затрещина не всегда является убедительным доводом». Почти через месяц, 22 мая, Геббельс продолжил запись, указав на необходимость изменить оккупационную политику, особенно по отношению к народам Востока. Смысл предлагаемых им изменений сводился к осуществлению «ясной» политики по отношению к крестьянам и церкви, а также к созданию в различных районах марионеточных правительств, «чтобы переложить на них ответственность за неприятные и непопулярные мероприятия» и уменьшить опасность со стороны партизан 689.

Ряд предложений по изменению оккупационной политики выдвинули офицеры и генералы вермахта. 17 сентября 1941 г. командир 39-го армейского корпуса генерал Шмидт направил Гитлеру специальную «Памятную записку о возможности подрыва большевистского сопротивления изнутри». Здесь отмечалось, что «большевистское сопротивление и ожесточение далеко превзошли все ожидания». В данной связи предлагалось отменить наиболее жестокие приказы, а в долгосрочной перспективе – «показать русскому народу позитивное будущее» 690. Осенью 1941 г. Главное командование сухопутных войск вермахта (ОКХ) рекомендовало, исходя из интересов самих войск, сочетать энергичные и беспощадные действия против партизан со справедливым обращением с населением. О необходимости проведения «конструктивной восточной политики, которая бы считалась с нуждами населения и привлекала его симпатии», не раз заявляли и другие представители немецких военных и гражданских властей 691.

Провал «блицкрига» отодвинул срок оккупации Кавказа на год. Вопрос о захвате Кавказа вновь встал весной 1942 г. Директива ОКБ № 41, подписанная Гитлером 5 апреля 1942 г., в качестве главной операции немецкого летнего наступления предусматривала прорыв на южном участке фронта с целью уничтожения советских войск западнее Дона, захвата нефтеносных районов Кавказа и перехода через Кавказский хребет 692. Захватом Кавказа германское руководство рассчитывало втянуть в войну Турцию, нарушить связь СССР с союзниками через Иран и поставить его на грань катастрофы в целом, добившись благоприятных изменений в стратегической обстановке на Ближнем и Среднем Востоке. Существенной проблемой для Германии становилось обеспечение сырьем и топливом. Широко известны слова Гитлера, сказанные им на совещании командующих армейской группировкой «Юг» 1 июня 1942 г.: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной».

В ходе боевых действий план овладения Кавказом выделился в самостоятельную боевую операцию под кодовым наименованием «Эдельвейс». Ее план излагался в директиве ОКВ № 45 от 23 июля 1942 г. Он предусматривал оккупацию Северного Кавказа, а затем и Закавказья с обходом Главного Кавказского хребта с запада и востока и одновременным прорывом горно-пехотных частей через кавказские перевалы.

Появление непосредственной возможности овладения Кавказом активизировало разработку планов использования региона. Весной – летом 1942 г. Розенберг и его сотрудники представили целый пакет документов, содержащий программу предполагаемых преобразований на Кавказе, имевших определенные отличия от политики, проводившейся в других оккупированных советских областях. Так, в докладной записке Гитлеру «О преобразовании Кавказа», датированной 27 июля 1942 г., Розенберг главной целью германской политики называл «господство над Кавказом и над граничащими с юга странами, как в политическом, так и в военном отношениях» 693. Сравнивая Кавказ с другими регионами СССР, Розенберг утверждал: «Проблема Востока (имелся в виду рейхскомиссариат Остланд. – Авт.) состоит в том, чтобы перевести балтийские народы на почву немецкой культуры и подготовить широко задуманные военные границы Германии. Задача Украины состоит в том, чтобы обеспечить продуктами питания Германию и Европу, а континент сырьем.

Задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией, от кавказского перешейка на Ближний Восток». Этим разнообразием условий и задач обуславливалась «большая гибкость в осуществлении интересов Германской империи и обеспечении ее будущего» 694.

Специфика Кавказа, по словам Розенберга, заключалась в чрезвычайной пестроте населения: «Историческое развитие показало: кавказские племена так разнообразно развились в смысле расы, традиций и религии, что о едином кавказском народе не может быть и речи. Горный характер страны усилил грани между этими народностями, а не помог объединению, которому скорей способствуют большие долины». Однако ни одна из народностей не обеспечивала себе самостоятельного существования на продолжительное время, все могли развиваться лишь под защитой великой державы, которая «не намерена вмешиваться во внутренние дела отдельных народов, не имеет никаких культурных и религиозных миссий, а наоборот, намерена охранять и поощрять своеобразие отдельных народов». Такой державой и должна была стать Германия, а сохранение своеобразия отдельных кавказских народов, в свою очередь, вполне соответствовало германским интересам 695.