Николай Гродеков - Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов

Полковник Ломакин тотчас же послал нарочного к Пожарову на озера Ирали-кочкан, с приказанием двинуться к Кунграду, оставить там горный взвод, и если не получит дальнейших распоряжений, то продолжать движение к Угузу. Сам же начальник отряда, с чинами штаба, с конвоем из кавалерии и ракетной команды, тронулся к Кунграду, а Аварский должен был оставаться у колодцев Бураган до 11 часов утра 12 мая. Если бы к этому времени к колодцам не пришел Пожаров, то Аварский должен был двигаться к Кунграду, где и поступить под команду Пожарова.

От колодцев Бураган к Кунграду кавалерия шла чрезвычайно легко: не было уже той сухости воздуха, какая существуеобразную мертвую пустыню, глаз с любовью останавливался на зелени особенно на деревьях. Первая деревня, которая встретилась по пути отряду, называется Айран. Она вся окружена роскошными садами. В канавах, орошающих эти сады, войска первый раз утолили жажду пресною, отличного качества проточною водою из Аму-дарьи. Вкус ее, после горько-соленых, соленых и вонючих вод, показался необыкновенно приятным. Ничего в жизни не придется выпить с таким удовольствием, как пилась в те минуты чистая, пресная вода.

Окрестности деревни Айран, по направлении к Кунграду великолепно обработаны и изрезаны оросительными, канавами по всем направлениям. Поля засеяны пшеницею, сорго, рисом, хлопком, кунжутом и проч. Этот характер местности почти везде одинаков во всем ханстве. Путешественника на каждом шагу поражает и восхищает замечательная ирригация, чрезвычайный труд земледельца и превосходно обработанные поля. Нет клочка земли, из которого человек не извлекал бы пользы, и эта земля щедро вознаграждает тех, кто так усиленно и тщательно за ней ухаживает. В пример замечательной производительности почвы в хивинском оазисе можно привести следующее: обыкновенного, лугового сена в Хиве нет; лошадей и скот кормят люцерной (дженушка, по-хивински), которую в течение девяти месяцев, с марта по октябрь снимают на одном и том же корне до 6 раз. Но насколько, с одной стороны, восхищает и изумляет человека на каждом шагу богатство почвы, ирригация, настолько же, с другой, производит чрезвычайно грустное впечатление вид часто встречающихся развалин домов, сел, укреплений и целых городов. Все указывает на постоянные междоусобицы, продолжающиеся здесь непрерывно уже в течение многих сотен лет.

По выходе из Айрана, чрез час пути, виднеются 11 высоких пирамидальных тополей, посаженных в одну линию тут — Кунград. Город расположен частью на канале Хан-яб, частью на рукаве Аму, Талдыке. Этот рукав входит в город с южной стороны широкою (50 сажен) рекою, а выпустив из себя канал Хан-яб, делается узким (7—10 сажен) и таким выходит за город. На левой стороне этого рукава расположен большой загородный дом, около которого посажены те одиннадцать тополей, о которых только что упомянуто. Дом этот, как и все хивинские загородные дома, с виду похож на крепость: обнесен высокою, сажени в три глиняною стеною, на стене зубцы, ворота одни и обиты железом. Дом этот предназначен был под помещение гарнизона. Когда кавказская кавалерия пришла в Кунград, в этом доме только очищено было место под помещение лазарета и никаких приспособлений к обороне не было сделано.

Не доходя полверсты до этого дома, кавказцы в первый раз завидели оренбургского казака, стоявшего на небольшом кургане, на пикете. Чистая и опрятная одежда, сытый конь и здоровое, полное лицо этого казака составляли резкую противоположность с оборванною одеждою и худыми, заморенными конями кавказской кавалерии. Прибыв к дому, занимаемому оренбургским гарнизоном, кавалерии дан был отдых часа на два. После угощения, предложенного полковником Новокрещеновым, начальником гарнизона и Кунградского округа, начальник отряда следовал дальше, к каналу Угуз, под прикрытием двух казачьих сотен. Сотни же дагестанского конно-иррегулярного полка оставлены были в Кунграде, для покупки лошадей и для переформирования. Здесь же оставлен был офицер для закупки довольствия для людей и фуража для лошадей, так как, по приходе в ханство, у войск, за исключением сотни Сущевского-Ракусы, никаких запасов не оставалось. Ночью 12 числа начальник отряда прибыл на канал Угуз, к месту расположения оренбургского отряда, и представился Веревкину. Оренбургцы приняли кавказцев ласково, дали корму их лошадям, и узнав, что войска не имеют палаток, выдали им несколько юламеек. Офицер оренбургского отряда, которому поручено было указать место ночлега двум кавказским сотням, предполагая, что у них такой же огромный обоз, как и у оренбургцев, затруднялся, где их поставить, так как лагерь был разбит в каре без промежутков между частями. Но он был выведен из затруднения сотенными командирами, которые сообщили ему, что их сотни не имеют обоза и тяжестей и потому везде поместятся.

Пожаров, отслужив у Ирали-кочкана благодарственное молебствие, 12 мая двинулся к Кунграду. Путь на протяжении 18 верст пролегал по сплошным густым камышам. Восточного берега бывшего Айбугирского залива не осталось следа; по всей вероятности, берег надо определить там где оканчивается камыш. При выходе из камышей, небольшая партия хищников, пользуясь закрытою местностью, приблизилась к арьергарду и пыталась было отбить баранов, двигавшихся около арьергарда. Стрелки, прикрывавшие стадо сделали несколько выстрелов и прогнали партию. Дальнейший путь колонны лежал по тем же местам, где прошла и кавалерия. Придя в Кунград, колонна Пожарова застала уже там майора Аварского.

Отдохнув немного, офицеры отправились осматривать первый среднеазиатский город, в ту пору совершенно оставленный жителями. Кунград окружен стеною, которая имеет вид неправильного многоугольника; окружность стены три версты. Стена содержится неисправно, в особенности западная часть, где находится много провалов. Как городская стена, так и все городские постройки глиняные. Улицы узкие, кривые и содержатся весьма нечисто; по сторонам протянулись две глиняные стены, и только ворота и калитки, да кое где высоко наверху микроскопическое окошечко доказывали, что за этими стенами жили люди. Из-за стен виднелись ветви инжировых, абрикосовых и персиковых деревьев. В других местах из внутренних дворов жилищ подымались ветвистые карагачи. Все постройки кажутся полуразрушенными. Самое лучшее и большое здание — ханский дом, в котором помещался кунградский бек, находится внутри города. На базаре, состоящем из нескольких рядов скученных вместе лавок, образующих узкие улицы, кое где крытые сверху циновками и кукурузными листьями, везде попадались разбросанными: мука, соль, хлопок, лук, кишмиш и проч. В городе был пожар, который не кончился и тогда, когда кавказцы вышли к каналу Угуз.