Николай Гродеков - Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов

Кауфман объявил Инаку, что свои условия он желает лично передать хану, а потому и предлагает последнему выехать к нему на встречу на следующий день утром. «К 8 часам я буду верстах в шести от города, сказал Кауфман, и если тогда не встречу хана, то буду считать все заявленное вами недействительным и начну стрелять по городу.» Затем Кауфман вручил Инаку записку на имя генерала Веревкина и просил передать ее по принадлежности. Содержание этой записки, помеченной 6 1/2 ч. вечера, было следующее: «Сейчас хан прислал ко мне родственника своего для переговоров. Я отвечал, что завтра подойду к городу, и если хан желает мира, то пусть выедет сам ко мне на встречу. В 4 1/2 ч. утра, 29 мая, я выступлю; часов в 8 буду верстах в 6 от Хивы; там остановлюсь. Прошу ваше пр-ство с вверенным вам отрядом передвинуться к Полван-арыку, на мост Сары-купрюк. Посланный от хана уверяет, что юмуды не слушают хана и воюют вопреки его ханской воли. Я разрешил хану иметь свиту до 100 человек; приму его на своей позиции. Было бы очень хорошо если бы в. пр-ство успели к 8 часам быть у моста Сары-купрюк. Если из города против вас не стреляют, то и вы до разрешения вопроса о войне и мире, также не стреляйте».

Около 7 час. вечера Инак поехал обратно в Хиву. Записка Кауфмана была передана Веревкину вскоре после того, как было уже прекращено бомбардирование города. Хотя батареи и прикрытие их были оставлены на занимаемых ими местах, но им приказано не отвечать на отдельные выстрелы неприятеля до тех пор, пока на это не будет получено особого распоряжения.

Изредка раздававшиеся ночью из крепости выстрелы показывали, что в Хиве есть еще люди, не угомонившиеся после бомбардирования и рассчитывающие на борьбу с нами, а утром стало заметно, что неприятель в течение ночи успел заделать некоторые пробоины в стенах и воротах, сделанные нашими выстрелами накануне. С нашей стороны на эти одиночные и безвредные для нас выстрелы ответа не было.

Согласно вышеприведенного приказания главного начальника хивинской экспедиции, оренбургско-мангишлакский отряд должен был направиться 29 числа на соединение с туркестанским отрядом, у моста Сары-купрюк на арыке Полван-ата.

Генерал Веревкин не нашел однако возможным, со всеми силами, бывшими в его распоряжении, двинуться в указанном ему направлении, между прочим по обилию раненых, перевозка которых была затруднительна. Поэтому на встречу туркестанскому отряду, рано утром 29 мая, посланы были две роты, 4 сотни и 2 конных орудия; с этим отрядом отправились полковники Ломакин и Саранчов. Остальные войска оставлены были на местах, занятых ими накануне.

Утро 29 мая застало положение дел на передовой позиции перед Хивой в таком виде. Войска оставались на тех же местах, левым флангом упираясь в строения, находящиеся по левой стороне дороги из Шах-абата, близ моста через Полван-ата, а правым занимая минарет и сад, находившиеся правее мортирной батареи, и отделив части для непосредственного прикрытия батареи. Неприятель хотя и заделал повреждения, сделанные в стене и воротах крепости, и успел поставить другие орудия взамен подбитых, для обстреливания подступов к воротам, не обнаруживал однако ни чем желания начать враждебная действия; напротив, жители докрывали часть стен, обращенных к нам, свесив ноги наружу, и с любопытством рассматривали несколько небольших кучек русских людей, расположившихся почти под самыми стенами Хивы. Скоро между войсками нашими и жителями завязались переговоры; хивинцы совершенно беспрепятственно позволили нам убрать трупы убитых накануне наших солдат, лежавшие у самой стены, у которых уже были отрезаны головы и распороты животы.

По всему было заметно, что жители города не желали продолжения военных действий и готовы были сдаться и довериться нам; на требование наше выдать пушки, они очень охотно спустили со стены одно из своих орудий.

Вскоре после того стали появляться в лагере нашем персияне, выбегавшие из Хивы через обвалы в стенах и даже спускавшиеся со стен в виду хивинцев, глазевших на нас, и в виду наших войск. Хивинцы не раз посылали им вдогонку пули, большею частью впрочем безвредные. Выходцы эти рассказывали, что в Хиве, со времени отъезда хана, господствуют большие беспорядки, что в городе много пленных персиян и русских и что их собираются вырезать.

Как ни мало правдоподобны были их рассказы, в особенности показание относительно существования русских пленных, которые были высланы ханом в Казалинск все, в числе 21, тотчас по получении в Хиве известия о выступлении наших войск из Оренбурга и со стороны Туркестана, тем не менее рассказы эти взволновали многих.

Генерал Веревкин, предполагая существование в городе партий мира и войны и думая предупредить могущие быть беспорядки в самую минуту сдачи города, отдал приказание занять городские шах-абатские ворота и прилегающие к ним части стены путем переговоров, а если это окажется невозможным, то силою оружия. Хивинские начальники, какие в это время были на стенах не соглашались на сделанное им предложение открыть ворота, говоря, что теперь каждую минуту ожидается вступление в город ярым-падишаха [237] Титул под которым известен у среднеазиятцев туркестанский генерал-губернатор. Ярым-падишах значит половина царя. , что для этого открыты хазараспские ворота, что все высшие власти ханства выехали уже к нему на встречу, народ тоже собирается у ворот, и что теперь не к кому обратиться. Тогда Веревкин приказал занять ворота силою. Брешь-батарея на два орудия у Полван-арыка наскоро была устроена, при чем на требование дать нам лопат хивинцы сбросили со стен несколько кетменей [238] Местный инструмент для производства земляных работ. ; расстояние до ворот измерено шагами ворота пробиты гранатами и две роты: 8-я самурского полка и 4-я 2-го оренбургского линейного батальона, с двумя ракетными станками, заняли ворота и ближайшие к ним части стены.

Неприятель не делал попыток остановить наших людей пролезавших по одиночке в узкую пробоину. Таким образом передовая стена Хивы была занята нашими войсками в то самое время, когда с противоположной стороны города выстраивались, для вступления в открытые ворота, войска туркестанского и та часть кавказского и оренбургского отрядов, которая, во исполнение приказания главного начальника войск, выслана была для занятия моста на арыке Полван-ата.

В 4 часа утра 29 мая туркестанский отряд, поднявшись с ночлега у Янги-арыка, сделал свой последний переход к столице Хивинского ханства.

Марш отряда походил более на праздничное шествие, чем на наступление грозной силы. По пути оставшимся поселениям в небольшом числе жители выходили на встречу отряда с хлебом-солью.