Александр Бобров - Брусиловский прорыв

Много вариантов и куплетов у этой песни, ставшей страшно популярной в эпоху гласности и перестройки, романтизации Белого движения, самозваного причисления многих болтунов и барыг к сонму дворян и офицеров. Сидевший в тюрьме Михаил Звездинский скоренько и по понятиям объявил себя автором этой песни. Помню, руководитель нашего семинара в Литературном институте, старший мой друг Лев Ошанин — знаменитый поэт-песенник спросил осторожно: «Саня, ты веришь, что Звездинский мог написать эту песню?» — «Да ни в жисть! Пусть мы не приятелем к Дону прижаты… это только тогда можно было сложить страшные строки — о своих же: неприятель, как о немцах или австрияках…» Лев Иванович ужасно обрадовался: «Вот и я не верил, но попробуй сегодня — заяви об этом вслух!» Да, гласность… Помним её, горластую и однобокую!

Хочу лишь добавить, что существует легенда, по которой другой любитель либералов и диссидентов — Александр Гинзбург (Александр Галич) взял этот псевдоним в память о Юрии Галиче, авторе знаменитого «Поручика Голицина», но сам-то, хоть и писал от имени политзаключенного лагерника, ничего подобного по пронзительности не создал.

Я русского солдата всегда любил и люблю, и эта любовь вынуждала меня кончать во что бы то ни стало начатое дело, чтобы кровь не была пролита даром… Я действовал по-своему, широким фронтом.

В своих дорогах по Украине — Галиции, Волыни, Карпатам — я не раз проходил по широкому фронту, по следам брусиловских героев. Конечно, логичнее всего такие маршруты начинать с главного музея — Национального музея истории Украины, который берет свое начало с 1899 года, когда в Городском музее старины и искусства была открыта экспозиция археологической выставки. Официально музей открылся в 1904 году, через десять лет. Первую мировую пережил в Киеве, а вот, как теперь принято писать в незалежной, «из-за Второй мировой войны коллекцию музея перевезли в Уфу, а в 1944 году музейные экспонаты вернулись обратно в Киев». Сами вернулись? Ни слова о Великой Отечественной, об освобождении Украины, о хранителях истории! Мне принялись рассказывать, что музей содержит уникальные археологические, этнографические и нумизматические коллекции, произведения живописи и скульптуры, старинные книги и многие другие экспонаты. На сегодняшний день более 15 различных выставок открыто в музее. Они рассказывают о различных периодах украинской истории. Все выставки являются уникальными, некоторые из них появились после обретения Украиной независимости. Выставка «Восточные славяне и Киевская Русь» рассказывает о древней истории Украинского государства. Экспозиция древней эпохи позволяет проследить, как цивилизация постепенно приходит в Украину. В музее истории Украины находится много уникальных предметов, связанных с одним человеком — Сержем Лифаром. Серж Лифар был блестящим украинским танцором XX века; поклонники и ценители балета называют его «Богом танца» и «ставят в один ряд с не менее известным танцором В. Нежинским».

Так что танцоры есть, а вот Брусилова и других героев Первой мировой — как раз и нет! Я удивился: как же так? Мне спокойно ответили: «Они мало повлияли на историю Украины. Зато у нас выставка, посвященная “оранжевой революции” — есть!» Язык отнимается… Но, слава Богу, и просторы Украины хранят следы былых битв, и образованные люди есть в наших братских странах, которые понимают значение битв вековой давности!

Даже любитель «особых папок» на телевидении Леонид Млечин взялся рассуждать на эту тему: «В этом году будем отмечать годовщину начала Первой мировой войны, которую при советской власти фактически вычеркнули из народной памяти. А ведь когда она вспыхнула, именно украинский вопрос приобрел особую остроту. Украинцы были расколоты между двумя империями — Российской и Австро-Венгерской. Обе желали привлечь украинцев на свою сторону. То было сражение за умы и сердца миллионов людей.

Западные украинцы, в Галиции, принадлежали к униатской, то есть греко-католической церкви. Царское правительство униатской церкви не признавало. Неудивительно, что ее глава Андрей Шептицкий обратился к пастве с призывом защищать Австро-Венгрию и сражаться против России: “Идет война между нашим императором и царем Москвы. Войну ведут за нас, ибо московский царь не мог стерпеть того, что в австрийском государстве у нас есть свобода веры и народности; он хочет вырвать эту свободу, заковав в цепи. Мы Божьей волей связаны с австрийской державой и династией Габсбургов”…»

Вот как всё просто у Млечина! — «борьба за украинцев». Но, во-первых, термин «украинец», особо насаждавшийся Бисмарком, ещё не прижился, в местах боёв и в армии по обе стороны люди называли себя русскими, малороссами, русинами, ну, поляками, евреями или галичанами. В 1917 году, уже после революции, пришлось целую политическую кампанию проводить, разъясняя, кто такие украинцы. Об этом, в частности, сделан сильный телефильм Веры Кузьминой «Убить русского в себе» — исследование российско-украинской истории на фоне «оранжевой революции». Она говорит: «Впервые за 90 лет мы сказали (на ТВ впервые! — А.Б.) вслух и громко: Украина — это искусственный проект по расчленению русского народа и России. Однако очень многими интереснейшими фактами, деталями пришлось пожертвовать. О том, например, как подтасовывались решения императорской Академии наук о признании мовы языком, а не диалектом. О том, что в 17-м году в Киеве пришлось устраивать специальную пропагандистскую кампанию по объяснению, кто такие украинцы».

Но, во-вторых, и в главных: большая часть тех, кого потом стали называть украинцами — до 4 миллионов! — воевали на стороне Российской империи. Это относится и к тем, кто жил на территории Австро-Венгрии, но не желал быть под пятой Габсбургов. Потому-то австро-венгерские солдаты и здесь творили зверства по прямому приказанию командования. По данным составителей «Талергофского альманаха» (был прообраз фашистских концлагерей в Талергофе), всего в результате австро-венгерского террора на территории Галиции, Буковины и Закарпатья пострадали 120 000 человек. Было убито около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию. Так что и половинчатая вера — не помогла! Да, что бы ни думали музейщицы в Киеве — эхо Первой мировой и сегодня грохочет по Украине.