Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

Причины истинные?

В предисловии к своей работе Федор Петрович Рерберг пишет: «…начиная с 1900 года по наблюдению некоторых фактов, с которыми приходилось мне встречаться на служебном поприще, и знакомясь с известного рода литературой, я начал приходить к заключению, что среди высокопоставленных лиц, окружающих Русского Императора, есть несколько человек, ненавидящих Государя и предающих Его, а с Ним и всю Россию.

Лица эти находились в подчинении тайных интернациональных сил, и к таковым лицам я по целому ряду наблюдений относил генералов Куропаткина и Фредерикса, министров Витте и Ламздорфа, и это из наиболее видных? [333]

О случаях, давших мне повод к подобным мыслям, я расскажу ниже, в первой части настоящих записок.

Когда вспыхнула война с маленькой Японией, я наперед был убежден, что в начинавшейся войне мы будем преданы, и мои предчувствия меня не обманули. “История с Гриппенбергом”, которая протекала на моих глазах, еще больше убедила меня, что Генерал Куропаткин проигрывал сражения умышленно, что он вскоре доказал на Мукденском сражении.

Но, проигрывая сражения с какой-то затаенной и неведомой целью, Генерал Куропаткин самым гениальнейшим образом принимал меры, чтобы свалить вину на других лиц, и это ему удавалось: он сумел настроить почти “весь Петербург” против “виновников”, сумел обрисовать личность благороднейшего Генерала Гриппенберга (знаменитого героя Араб-Конака 1877) как труса и дезертира, и ему поверили.

Из разговоров в различных слоях Петербургского общества я убедился, что никто не понял истинных причин наших поражений. Пресса также выдумывала различные причины, оправдывая этим настоящего виновника.

Обвиняли нашу доблестную и многострадальную Армию, невежество русского народа, недостаток грамотности, плохую подготовку нашего офицера [334]; обвиняли Адмирала Алексеева, а после его ухода даже Самого Государя, будто бы своими распоряжениями из Петербурга стеснявшего свободу Генерала Куропаткина.

Обвинения сыпались, как из рога изобилия, из уст людей, ровно ничего не понимавших в военном деле, наша интеллигенция и пресса с апломбом рассуждали о том, чего не понимали. Официальная печать приняла определенное направление обеления Генерала Куропаткина, и в редакции газеты “Русский Инвалид” из моих статей вычеркивалось все, что шло определенно в критику Генерала Куропаткина и в защиту Генерала Гриппенберга.

Правда была “задушена” в угоду Генералу Куропаткину.

Будучи назначен Членом Военно-Исторической Комиссии по описанию Русско-Японской войны и работая в ней, я окончательно убедился в том, что Генерал Куропаткин проигрывал сражения умышленно, постоянно сваливая вину на кого-нибудь другого. Но убедился также в том, что какие-то тайные силы и пружины были на его стороне и что вывести на чистую воду все его лицемерные комбинации было почти невозможно.

Я убедился также в том, что писать правду нам мешали и что и Сам Государь, и все Русское Общество были обмануты. Вот почему я решил написать свои собственные записки о Русско-Японской войне, из которых читатель сможет убедиться, что я знаю “тайны”, никому иному ныне не ведомые и проливающие некий свет на причины необъяснимых поражений нашей доблестной Армии на полях Маньчжурии…

Казалось бы, что по поводу Русско-Японской войны 1904-1905 гг. уже было напечатано различными военными писателями более чем достаточно и нечего больше писать об этом мало понятном явлении военной истории: все, что можно было найти, было своевременно найдено, разобрано и преподнесено читающей публике…

Спрашивается, что же может сообщить по этому поводу русский эмигрант, не имеющий в своем распоряжении ни карт, ни документов?

А сообщить кое-что можно: и нового, и неведомого, ибо были факты, которые были ведомы только очень ограниченному числу лиц, и все эти лица умерли, не поделившись с потомством известными им секретами. Несомненно, что своевременно должен за ними последовать и я, и если я не напишу того, что написано в настоящей книге, то и я унесу с собой в могилу некоторые тайны, которые, таким образом, никогда и никому известны не будут.

Возьмем для примера “истинные причины” Русско-Японской войны, и каждый образованный человек, прочти он хоть десять томов “Мемуаров Витте”, должен будет сознаться, что истинных причин этой необыкновенной войны он и поныне не знает.

Ведь на вечный вопрос Пилата: “Что есть Истина?” — никто ответа не дал и по сие время!

И по сей день не дала Военная История ответа человечеству на вопросы: какие были истинные причины войны между Россией и Японией и где кроются истинные причины постоянных, систематических поражений Русской Армии?

Уже в средине кампании наш чуткий, но обманываемый предателями Государь пытался узнать правду… но узнал ли Он ее: после неудавшегося нам наступления 2-ой Маньчжурской Армии под Сандепу в Январе 1905 года Государь Император писал Командующему 2-ой Маньчжурской Армией Генерал-Адъютанту Гриппенбергу: “Прошу Вас телеграфировать Мне шифром и вполне искренно, какие истинные причины оставления вами Армии, кроме болезни? НИКОЛАЙ”.

Генерал Гриппенберг составил правдивый ответ Государю, в котором он, между прочим, писал о Генерале Куропаткине: “ Он губит дело Вашего Императорского Величества на Дальнем Востоке…”, но, обсудив его, изменил, ибо писать об “истинных” причинах нельзя было даже в шифрованной телеграмме, почему главную фразу в ответной телеграмме Генерал Гриппенберг заменил “ …прошу Ваше Императорское Величество разрешить мне приехать в Петербург для личного доклада всего, что здесь делается…”

Никто никогда не узнает, что именно было написано в первой телеграмме Генерала Гриппенберга, а также и того, что именно докладывал Генерал Гриппенберг Государю по прибытии в Петербург…»

Это, увы, так. Но вот полный текст телеграфного ответа Генерала Гриппенберга на вопрос Государя привести, по счастью, можно:

Ген. Гриппенберг — Николаю II

Донесение Д. Матурань, 18 (31) января 1905 г., 18 ч. 35 м. Истинная причина, кроме болезни, заставившая меня просить об отчислении меня от командования 2-ой Маньчжурской армией, заключается в полном лишении меня предоставленной мне законом самостоятельности и инициативы и в тяжелом сознании невозможности принести пользу делу, которое находится в безотрадном положении.

Благоволите, Государь, разрешить мне приехать в Петербург для полного и откровенного доклада о положении дел здесь.

«По окончании войны в Петербурге была образована специальная Военно-Историческая Комиссия по описанию Русско-Японской войны [335], которой Сам Государь приказал писать чистую правду, и многие наивные люди ожидали найти правду в работах этой Комиссии, но… с самого начала ее работ какими-то неведомыми лицами, тайно руководимыми скрытыми силами, были приняты всевозможные способы, чтобы помешать Комиссии выполнить волю Государя, и — таким образом — ни Сам Государь, ни последующие поколения никогда не смогут узнать ни настоящих причин возникновения войны, ни причин поражений наших Армий в Маньчжурии.