Сергей Ченнык - Вторжение

Четыре эскадрона развернулись и начали движение в обратную сторону. Все проклинали лорда Лукана, запретившего атаку. Единственным активным действием было развертывание цепи 13-м Легким драгунским полком.

Пока джентльмены продолжали свой благородный семейный скандал, в разговор попытались вмешаться русскоязычные собеседники, не склонные к разбирательствам в сложных семейных отношениях английских кавалерийских начальников. В разгар их словесной перебранки 1-й эскадрон майора Гельфрейха из русского гусарского Николая Максимилиановича полка начал движение вперед, перестроившись во взводные колонны. Генерал-майор И.А. Халецкий немедленно направил к нему еще три дивизиона. Никто не сомневался, что русская кавалерия готовилась обрушить атаку на своих английских коллег. {1006}

Подполковник Клуников, командир Донской резервной батареи, показал себя в первый же день одним из самых решительных, храбрых и самое главное — умных офицеров русской армии во время Крымской кампании. Развернув свои пушки, он открыл огонь, используя складки местности, через головы своей кавалерии. Первые ядра врезались в строй английской кавалерии и «…пали первые жертвы Крымской экспедиции». {1007} Дальше произошло то, что, наверное, и должно было произойти.

«Как жаль, что не состоялся удар гусаров! Они ждали, что начнут казаки, а казаки смотрели на гусаров; последних, бывших в весьма щекотливом положении в лощине и не видевших неприятеля, обуял страх неизвестности. Англо-французы, пользуясь возможностью оправиться, пустили два ядра по казакам, которые тотчас же скрылись. Этим временем командир Лейхтенбергских гусар генерал Халецкий, видя, что Веймарцы поскакали на левый фланг неприятеля, поспешил присоединиться к своим: повернув повзводно направо, он покатил Булганакской лощиной на рысях — но свои его не признали: под влиянием тяжелой неизвестности о том, что кругом их творилось, слыша только пушечные выстрелы». {1008}

Генерал-лейтенант Кирьяков, не понимая причин отступления Халецкого, но считая причину для этого уважительной, сделал то, что и должен был сделать: приготовился к встрече неприятельской кавалерии, которая, следуя логике преследования отступающих, вот-вот должна была показаться на гребне. И она показалась…

Увидев эскадрон, несущийся на батарею, Кирьяков приказал подполковнику Кондратьеву открыть огонь.

«Батарейный командир не решался, сомневаясь, что этот эскадрон мог быть неприятелем; но Кирьяков настаивал так упорно, что батарея мигом выпустила 8 снарядов. Посыпались свои, эскадрон бросился врознь. Жалости достойная картина этой кровавой бестолочи была как на ладони перед глазами светлейшего… Все бывшие у ставки князя видели это, ломали руки, тужили, а помочь было невозможно. Из опасения, чтобы генерал-лейтенант Кирьяков опять что-то не напакостил, князь поспешил воротить его в свое место…». {1009}

Батарея полковника Кондратьева, не разобравшись в цвете мундиров и приняв ментики гусар, разворачивавшихся к атаке, за французские, обстреляла их. Выстрелы оказались удачными. Снаряды просвистели над первыми шеренгами и, следуя по законам физики по баллистической траектории, влепились в задние. Ядрами снесло головы нескольким гусарам, еще несколько получили ранения, штабс-ротмистр Возницын был тяжело контужен. Гусары, прекратив дальнейшие действия, вынуждены был укрыться в ближайшей лощине. Это нарушило планы командира бригады генерал-майора И.А. Халецкого, рассчитывавшего незаметно, используя складки местности, подойти как можно ближе к развернувшейся британской конно-артиллерийской батарее и внезапно атаковать ее с минимальной дистанции.

«…Авангард наш, приняв бывших в кителях гусар полка генерал-майора Халецкого за французских кирасир, открыл по ним огонь из орудий. Несколько раненых провезли мимо занимаемого нашим полком бивака». {1010}

По одной из версий, озвученных очевидцем происходившего капитаном Тарутинского егерского полка Ходасевичем, путаница произошла именно потому, что два эскадрона гусар, ушедшие рано утром для действий в авангарде, действительно в отличие от всей остальной бригады были без шинелей. Генерал Кирьяков, увидев кавалеристов, показавшихся на гребне холмов, лично приказал подполковнику Кондратьеву открыть огонь. По приказу командира батареи был сделан один залп ядрами из восьми орудий батареи. О результате мы говорили. Если бы противником были английские кавалеристы, то оценивать его можно исключительно положительно. Первый выстрел и попадание: 7 убитых и раненых. {1011} Панаев, правда, говорит об 11.

«А какова батарейка, ваша светлость?! С одного выстрела положила одиннадцать человек и что-то двадцать лошадей!». {1012}

История этого обстрела темная. Панаев кипит ненавистью к Кирьякову, его объективность в назначении виновных относительная. Розин видел только итоги всей этой неразберихи в виде окровавленных людей, которых провезли мимо него. Ходасевич — реальный свидетель. Он не винит никого и, судя по его словам, причина как раз в отсутствии взаимодействия. Каждый эскадрон действовал по своему усмотрению, перемещаясь несогласованно и появляясь совсем не оттуда, откуда должен был появиться.

Виновных пытались найти сразу. Генерал И.А. Халецкий после происшедшего пытался как истинный гусар и обладавший характером вспыльчивым учинить расправу над артиллерийским командиром, но якобы не смог найти его. Хотя командир батареи никуда не прятался. Капитан Ходасевич увидел, что Халецкий уже с обнаженной саблей в руке мчался к Кондратьеву, и только выскочивший ему навстречу Кирьяков сумел не позволить увеличивать русские потери еще на одного подполковника.

Виноват ли действительно Кондратьев? В принципе, артиллерийский начальник нес только косвенную ответственность, так как приказ на открытие огня артиллерии отдал генерал В.Я. Кирьяков. Об этом говорит Ходасевич, но если даже и не поверить этому будущему перебежчику, {1013} то тоже самое говорит и лейтенант Стеценко, правда, «шифруя» настоящее имя: «…генерал К*** принял их за французов, так как они были в белых кителях, и сделал по ним выстрел из своих орудий…». {1014} Да и эскадроны гусар появились совсем не с того направления, откуда должны были появиться.

Этот досадный эпизод послужил поводом к началу дискуссии, которая продолжилась и много лет спустя после окончания войны. Суть ее сводилась к необходимости изменений в обмундировании кавалерийских частей, которые были во многом схожими с обмундированием европейских кавалеристов. В частности, Н. Горячев, сам кавалерист и участник Крымской кампании, в статье «Кавалерийские заметки», опубликованной в «Военном сборнике» в 1874 г., напрямую связывает неудачи русской кавалерии при Булганаке с обмундированием последней.