Сергей Ченнык - Вторжение

С точки зрения военно-морской истории бомбардировку можно отметить как единственное более или менее крупное столкновение, в котором участвовали колесные пароходы и {352} первое массированное применение навесного артиллерийского огня флота по береговым целям, ставшее потом обычным явлением. {353} Отдельно можно отметить новые принципы сочетания огня артиллерии и ракет. Последний был признан очень успешным, расчеты и команды ракетных шлюпок получили благодарность от командования. {354}

Город и порт были обстреляны пятью английскими и тремя французскими колесными пароходами, маневрировавшими на рейде, и шлюпками с установленными на них ракетными станками. Бомбардировка с дистанции в среднем 2 000 м продолжалась около полусуток. На берегу и в порту было произведено много разрушений, укрепления принуждены к молчанию, на кораблях потери были незначительны, но и особых результатов эта экспедиция не дала. Хотя корабельная артиллерия и была значительно сильнее береговых батарей, даже союзники признали, что русские оказались более успешными. Буа-Вильомез констатировал, что фрегат «Вобан» с дистанции 9–10 кабельтовых получил три ядра в колеса. Паровой корабль потерял ход и вышел из строя эскадры, вынужденный производить ремонт и тушить начавшийся пожар. {355}

Пароходы первой волны с дистанции 1000–1500 сажен постоянно маневрировали и «…перемещениями своими препятствовали верному наведению на них орудий». {356} Основной обстрел велся по Практической гавани.

Через три часа вторая волна фрегатов, считая береговые батареи уже подавленными, подошла к городу и, став на шпринг, [112]продолжила обстрел. Поддержку оказывали шлюпки с установленными на них станками для пуска ракет. {357}

Хотя адмирал Гамелен донес, что огню были преданы 53 городских и портовых сооружения, потоплены или уничтожены 53 парусных судна, 3 парохода, 5 черпательных машин, разгромлены открытые склады {358} и множество имущества, на деле ущерб оказался не столь значительным. Он явно не стоил тех затрат и потерь, которые при этом понес союзный флот. Тем более что противостояла им не высококлассная береговая артиллерия, а с миру по нитке собранные батареи. Просто у пушек стояли храбрые люди, а командовали ими достойные офицеры.

Им было трудно. Когда на город, порт и батареи обрушился град ядер, гранат и бомб, русская артиллерия, составленная из устаревших орудий, едва доставала до противника. К полудню пять батарей молчали. Оставалась шестая батарея, состоящая из четырех 24-фунтовых пушек прапорщика резервной № 14 батареи 5-й артиллерийской дивизии Александра Щёголева двадцати одного года. К концу дня три орудия были уничтожены. В 17.30 обстрел прекратился.

Пострадали в большей степени объекты, к военным относившиеся весьма косвенно. Например, «…в приморский дом князя Воронцова и его сад насыпано было несколько сот [113]ядер; сенник ракетою был зажжен, но распорядительностью управляющего домом потушен; другая же завязла в наружный угол между большим кабинетом князя и библиотекою». {359} Русские потери исчислялись 4 убитыми и 46 ранеными, кроме батареи №6, все орудия были повреждены, другие батареи почти не пострадали. Сгорели несколько казенных построек, взорван 1 зарядный ящик (союзники доложили, естественно, о пороховом складе). {360}

На следующий день англо-французский флот покинул рейд Одессы.

Очевидец, посетивший на другой день место сражения, писал: «Я обошел щёголевскую батарею. Она вся обожжена.., внутри — зола, обгоревшие бревна, следы ударов бомб, избитые колеса и лафеты, тела четырех пушек, лежащие на земле. Я молча снял шапку и, перекрестившись, поклонился чудному месту, на котором русский подпоручик сражался с англо-французской эскадрой».

Д.Е. Остен-Сакен прислал на батарею записку: «Храброму, спокойному и распорядительному Щёголеву — спасибо. Генерал-адъютант барон Остен-Сакен. 10.04.1854». О подвиге А.П. Щёголева заговорила без преувеличения вся Россия. Император в течение суток подписал два указа о производстве А. П. Щёголева, минуя чины подпоручика и поручика, в штабс-капитаны. Кроме этого, Щёголеву «всемилостивейше» был пожалован орден Св. Георгия 4-й ст. который ему прислал тогда еще наследник, а вскоре российский император Александр II, сняв со своего мундира.

Через 25 лет царь, приветствуя уже генерала Щёголева под Плевной, напомнил ему об этом событии.

Не пропустил Государь, конечно, оказать массу ласки отличившимся вообще в делах под Плевной, а особенно в деле 28-го числа ноября нашим бойцам, заслужившим Георгиевские кресты; так между прочим Государь обласкал генералов — командира Гренадерского корпуса Ганецкого, его начальника дивизий — 2-й Цвецинского и 3-й Квитницкого, начальника артиллерии корпуса Рейнталя, командира 2-й артиллерийской бригады Щёголева, которому между прочим сказал: «я очень рад повидать тебя здесь среди героев Плевны и еще раз взглянуть на тебя и на тот Егорьевский крест, который мне довелось с особым удовольствием снять с своей груди и послать тебе четверть века тому назад после отличия, оказанного тобой в чине прапорщика при бомбардировании Одессы». {361}

Некоторые исследователи считают, что первая кровь Крымской войны пролилась на Альме. Это неправильно. Другие — что на Булганаке. Может быть. Но вернее всего, первое достаточно большое кровопролитие Крымской кампании случилось у Одессы. На «Вобане» были 2 убитых и 1 раненый, на «Ретрибьюшне» — 3 раненых, «Террибле» — 2 убитых и 5 раненых, «Самсоне» — 5 раненых.

Для чего нужна была французским и английским командующим эта операция, тем более что сама по себе Одесса не входила в их планы? Генерал Бургойн в своих воспоминаниях даже сожалел, что, разрушая береговую инфраструктуру, приходилось действовать против мирного населения. {362}

Понятно, что причина в виде обстрела консульской шлюпки весьма расплывчата и сомнительна, но нужен был хоть какой-нибудь повод. Бред полный, но вполне в духе просвещенной Европы. Тем более что с точки зрения морали и этики войны у цивилизованных европейцев все было не так уж и хорошо. Обстрел города наглядно продемонстрировал, что союзники не настроены придерживаться каких-либо этических правил по отношению в том числе и к некомбатантам. [114]Если смыслом этой акции была угроза, то фактор запугивания не сработал. Защитники приморского города встретили союзные корабли не белым флагом капитуляции, а умело организованным огнем береговых батарей.

Что касается разрушений, то они хотя и были, но не такими, которые могли ожидать союзные командиры.

«Неприятельские снаряды не действовали разрушительно, как можно было ожидать, по случаю особенности материала из которого построены все одесские дома. Мягкий камень поглощал в себя снаряды, а разрушительного сотрясения не оказывалось. Большую часть бомб не разрывало…». {363}