Сергей Ченнык - Противостояние

Не следует искать в действиях адмирала «путешествие за смертью». Корнилов — человек военный. Бомбардировка — первое испытание созданной, в том числе и им, оборонительной системы, экзамен на ее состоятельность. Ему нужно лично убедиться, что все сделано правильно, а если что-то сделано неправильно, тут же принять меры к исправлению. Адмиралу нужно, чтобы его видели матросы и офицеры, для них, привыкших к морской войне, важно присутствие адмирала на бастионе, как и на мостике боевого корабля. Понявший это Корнилов «…под сильным огнем подходил к каждому орудию, толковал комендорам, куда целить, одушевлял каждого человека». {989} 989 Вице-адмирал Корнилов. Псд ред. Новикова Н.В., Софинова П.Г. М., 1947 г. С.288.

Тогда же, по словам Реймерса, произошла и славноизвестная история с арестантами, которых бомбардировка застала на батареях. И это тоже не из серии эпоса. Корнилов сделал то, что было нужно: с этого момента личный состав арестантских рот стал полноправными членами обороны крепости. До этого они были расходным материалом.

«…арестанты потребовали Корнилова и выпросили себе свободу, говоря, что настал теперь для них день, в который они могут загладить свои проступки. И действительно, они молодцами выполняли свои обещания; в первый день работы неустрашимо таскали раненых, приносили снаряды, воду и проч., так что в первый день, как слышно было, выбыло из них до половины. Оставшиеся поступили на батареи, и те, которые находились у меня на бастионе, были все без изъятия отважные и славные ребята, даже некоторые получили впоследствии Георгиевские кресты». {990} 990 Воспоминания командира 4-го бастиона капитана 1-го ранга Реймерса (бывшего капитан-лейтенанта) о 8-месячной бытности его в Севастополе во время его бомбардирования// Сборник рукописей представлен Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу о севастопольской обороне севастопольцами. Том I. СПб., 1872 г. С.29.

Разбрасываться эмоциями и преподносить действия арестантов, как образец героизма и решительности, излишне, хотя, действительно, по воспоминаниям участников обороны, в этом им трудно было бы отказать. Во все времена, от ранней истории, вплоть до последних глобальных войн, в период активных боевых действий, наиболее опасные места доверяли или элите или проштрафившимся. И тут Севастополь не исключение. Когда потребовались те, кто может работать под обстрелом, то лучше материал, чем арестанты найти было трудно. Корнилов исправил то, что нужно было сделать по отношению к ним раньше. Не имевшие в годы мира почти никаких шансов получить свободу, они с воодушевлением откликнулись на это с началом обороны крепости.

Корнилов, проезжая по траншеям мимо стоявших в строю московцев, и видя, что неприятельский огонь не только губителен для стоявших без дела пехотных подразделениий, но и давит их морально, дал команду отвести их в тыл и поставить вне выстрелов. По причине слабости и малой высоты брустверов эти подразделения стали нести большие потери. {991} 991 Описание обороны города Севастополя. Под руководством генерал-адъютанта Тотлебена. Часть I. СПб., 1871 г. С.200. Солдат отвели за 1-й флигель лазаретных казарм. В траншеях оставили некоторое число штуцерных стрелков и батальонных адъютантов. {992} 992 Смирнов Я. История 65-го пехотного Московского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка. 1642–1700–1890. Варшава, 1890 г. С.433–434.

Когда стали выбывать матросы из числа орудийной прислуги, на их место стали ставить всех, кто находился под руками, в том числе солдат из пехоты. Насколько дорого это ей обошлось, можно судить хотя бы потому, что из 413 чел., отправленных на батареи из Тарутинского егерского полка за время кампании, назад вернулись лишь 188. В том числе в последний день штурма Севастополя 27 августа 1855 г. было убито или ранено 121 чел. {993} 993 Рышков Очерки из истории 67-го пехотного Тарутинского Великого Герцога Ольденбургского полка. СПб., 1896 г. С.62.

Да что там пехота, ее удел сгорать в огне войны, как солома в костре. К пушкам стали даже несколько добровольцев из числа пластунов. Одному из них оторвало кисть и при этом «…странным образом вытянуло из руки и смотало жилы». Молодой казак, пытавшийся оказать ему помощь, заворожено застыл, только что и сумев сказать: «Вот ведь как фигурно ломаются у казаков руки». Старый пластун, видя такое его состояние, отправил казака на место другого, которому только что осколком снесло голову, а сам принялся оказывать помощь раненому. {994} 994 Есаул. Черноморцы-пластуны в Севастополе// Военный сборник. Том LXLV. СПб., 1874 г. С. 14–15.

Насколько тяжелым было психологическое воздействие происходившего, можно судить по последствиям, сказывавшимся на людях, участвовавших в этом безумии, спустя многие годы: «Одно время жил с нами в лагере защитник Севастополя, лейтенант, раненый в голову. По временам мы слушали с глубоким интересом рассказы лейтенанта про кровавые эпизоды защиты крепости, при чем рассказчик не мог говорить спокойно, равнодушно, а волновался и, наконец, плакал…». {995} 995 Наумов П. Воспоминания бывшего штурманского офицера// Русская старина. СПб., 1915 г. С.294. Как видите, типичные симптомы запущенной боевой психотравмы в ее современном понимании.

Корнилов прошел по всей линии бастиона вплоть до «Батареи грибка», внимательно осматривая позицию каждого орудия и оценивая происходившее. Затем проделал путь в обратную сторону и встретился с вице-адмиралом Новосильским. {996} 996 Жандр А. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова. СПб., 1859 г. С.293. Переговорив с ним, спустился в лощину между 4-м и 5-м бастионами, где стояли солдаты Тарутинского егерского полка.

Здесь адмирал искренне полюбовался работой 10-пушечной батареи № 25, которой командовал лейтенант Титов. Это его орудия взорвали пороховой погреб на французской стороне.

Корнилов оставил Попова и, несмотря на возражения последнего, отправился дальше по линии бастионов. Попов рекомендовал адмиралу остаться, считая, что «…все донесения с оборонительной линии… посылаются в дом, им занимаемый, и если какие-либо из них потребуют безотлагательных распоряжений, то отсутствие его может сделаться гибельным, и предложил ему вместо его, осмотреть оборонительную линию Корабельной стороны». {997} 997 Записки Александра Ефимовича Попова о пребывании его в Крымской армии с 1-го октября по 1-е декабря 1854 г.// Русская старина. Т. XXI. СПб., 1878 г. С.309.

На 5-м бастионе, куда от тарутинцев поднялся Корнилов, он встретил Нахимова. Павел Степанович «…распоряжался как на корабле». {998} 998 Жандр А. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова. СПб., 1859 г. С.293. В этот день он впервые появился на бастионе в том самом сюртуке с золотыми адмиральскими эполетами, которые хотя и выделяли его от остальных, но, в конце концов, стоили ему жизни. Нахимов был уже зацеплен осколком, но, забрызганный кровью, не собирался покидать бастион и в «…порыве геройского увлечения, сам направлял орудия, открыто становясь в амбразуры». {999} 999 Описание обороны города Севастополя. Под руководством генерал-адъютанта Тотлебена. Часть1. СПб., 1871 г. С.199.