Борис Соколов - Тайны Второй мировой

Германия не знала тех разрушений жизненных основ крестьянства, которым подверглись крестьяне России. Забота правительства Германии о крестьянах, введение закона о наследственных дворах, освобождение руководителей хозяйств от мобилизации положительно сказываются на результатах сельского хозяйства. За период войны мощность сельских хозяйств не уменьшилась, а, наоборот, систематически увеличивается. Война не нарушает плодотворной жизни крестьян.

За время войны много немецких сельскохозяйственных рабочих ушло на фронт. Их заменили военнопленные и завербованные работники из освобожденных областей». Далее в статье говорилось о хорошей жизни «восточных рабочих», будто бы получающих 70 марок в месяц и бесплатно — сытную пищу и хорошую одежду.

Нарисованная Д. Зуевым картина весьма реалистична и явно не придумана, несмотря на вероятную идеализацию положения «остарбайтеров» и ложность утверждения, будто в годы войны в Германии выросло сельскохозяйственное производство. В действительности к 43-му году производство зерна упало с 104 пунктов в 1939 году до 92 (в 42-м — 86), а картофеля — с 105 до75 (в 42-м — 101) {496} . Но на советских крестьян, одетых в военную форму, даже германское сельское хозяйство военного времени производило совершенно потрясающее впечатление. Ведь их отцы и деды в подавляющем большинстве до 1917 года никогда не владели участками земли больше 4 га, а после 1929 года лишились и их. Те надои, которые в Германии считались средними, для Советского Союза были трудно достижимыми рекордами.

Аналогичная экскурсия казаков, только не в деревню, а в Берлин, описана в статье Ф. Кудинова «Экскурсия в Германию», появившейся в журнале «На казачьем посту» 15 января 1944 года. Там подчеркивались многие детали немецкой жизни, поражавшие воображение советских граждан. Например, фруктовые деревья, стоявшие вдоль дорог и ломившиеся от плодов. Выяснилось, что «по установившейся традиции путник пользуется только упавшими фруктами», поскольку деревья находятся в частной собственности. В Советском Союзе никому из колхозников и в голову бы не пришло, что нельзя лакомиться плодами с придорожного дерева, если рядом нет милиции или сторожа.

Большое впечатление на казаков произвело посещение лазарета, где вместе с немецкими солдатами лечились и военнослужащие «восточных войск». Кудинов особо подчеркивал: «Инвалиды из этого лазарета выписываются только тогда, когда хорошо подготовлена культя, получен протез и обучен какому-либо ремеслу. Так что инвалиды войны в Германии не являются обузой для семьи и государства. На лицах у них вы не встретите ни печали, ни тревоги за будущую жизнь».

Здесь перед нами отнюдь не пропагандистская зарисовка. И в сегодняшней Германии можно наблюдать вполне благоустроенных инвалидов, к которым окружающие относятся как к нормальным гражданам, без той характерной смеси страха, презрения и жалости, что характерна для российского обывателя. В России же после окончания Великой Отечественной войны наиболее изувеченных инвалидов согнали в колонию на Соловках, чтобы своим видом они не портили улицы больших городов.

Перед отъездом из Берлина казаки посетили квартиру частнопрактикующего врача: «Квартира состоит: из комнаты ожидания, приемного кабинета, процедурной, рабочих кабинетов членов семьи, столовой, кухни, нескольких спальных комнат, библиотеки, всего — 12 комнат». Далее перечислялось самое современное оборудование процедурной и кабинета, которое все находится в личной собственности врача. Кудинов отмечал, что чистый годовой доход врача, за вычетом налогов и коммунальных платежей, превышает 10 тыс. марок. При этом «все взрослые члены семьи имеют велосипеды, для посещения больных на дому имеется автомашина. Жизнь среднего врача в Германии нельзя сравнить даже с жизнью крупного специалиста — профессора Советского Союза».

С этим утверждением согласятся читатели фантастической повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» (1925). Вспомним, что ее главный герой, профессор Преображенский, будучи мировой знаменитостью, располагал только 7-комнатной квартирой, но и за это подвергался постоянным нападкам со стороны домового комитета. К началу же Великой Отечественной войны такая 7-комнатная квартира и для известного врача в СССР была невиданной роскошью, а современного оборудования не хватало даже в крупных клиниках. Также и велосипеды для большинства советских граждан были предметами роскоши. Поэтому в Германии велосипеды стали одним из основных предметов реквизиции со стороны бойцов Красной армии.

Кудинов зафиксировал впечатление казаков от посещения немецких мануфактурных и обувных магазинов: «Большой ассортимент товаров позволяет в любое время без очереди купить по карточкам необходимый товар. Вследствие этого население Германии настолько хорошо одето, что по костюму нельзя судить, кто перед вами: рабочий или инженер, сельский учитель или профессор». Как известно, до 1943 года гражданское производство в Германии почти не сокращалось, и изобилие товаров на полках германских магазинов военного времени было недостижимым идеалом даже для довоенного Советского Союза. Единственным пропагандистским преувеличением в очерке кажется рассказ о преуспевающих «восточных рабочих», некоторые из которых будто бы «приняли уже европейский вид: модная прическа, хороший костюм, и только значок «ОСТ» указывает на происхождение». Заканчивался же очерк агитационным пассажем совершенно в советском стиле: «Политика национал-социалистической партии Германии направлена на поднятие материального уровня всех слоев населения. Поэтому немецкий народ так любит свою родину, дорожит ею и предан своему правительству».

Справедливости ради необходимо отметить, что жизнь основной массы немцев была не столь безоблачна, как она виделась участникам пропагандистских экскурсий. Вот, например, показания об условиях жизни в Германии бывшего рабочего, а потом техника завода «Ганномах» в Ганновере Вольдемара Зоммера, оказавшегося в советском плену в октябре 1942 года: «Денег в настоящее время подавляющему большинству хватает, так как купить на них все равно нечего. Я получал рабочим-токарем 200 марок в месяц, а техником 280 марок. Расходовал 27 марок на квартиру и 100 марок на питание, выдаваемое по карточкам. Большую поддержку в смысле питания давал мне мой личный огород. Остальные деньги тратить было некуда. Можно было бы, конечно, покупать товары по спекулятивным ценам, но они так высоки, что рука не поднимается что-либо купить». По точному замечанию Зоммера, «в Германии тихо не потому, что население живет в довольстве и благополучии, а потому, что гестапо «хорошо» работает» {497} .