Борис Соколов - Тайны Второй мировой

То, что Сталин сообщал строго для сведения посла, Майский посоветовал официально довести до британского премьера, чтобы стимулировать того к быстрейшей отправки в СССР боевой техники и предметов снабжения. Иван Михайлович прекрасно понимал, что открыть второй фронт в Европе в ближайшее время англичане не в состоянии. Он свидетельствует: «5 сентября в 11 часов утра я уже находился в кабинете Идена… Здесь же за длинным столом сидели все три начальника штабов в сопровождении экспертов… Иден предоставил слово начальникам штабов, и каждый из них по своей специальности сделал весьма обстоятельные сообщения, смысл которых сводился к тому, что Англия в настоящее время не в состоянии открыть второй фронт во Франции или на Балканах. Я прослушал внимательно эти сообщения и затем сказал, что передам их содержание своему правительству… Я был лишен возможности как-либо проверить слова начальников штабов, а свои сомнения в правильности их выводов я не мог обосновать конкретными данными и фактами.

Зато в вопросах снабжения мои собеседники — как Иден, так и начальники штабов, — были куда более оптимистичны. Они полагали, что смогут удовлетворить всю заявку Советского правительства, но с тем, что примерно половину этой заявки покроет Англия, а вторую половину — США… Выполнение своих поставок англичане обещали начать немедленно…» {169} 169 Майский И.М. Указ. соч. С. 173.

Правда, Майский при передаче послания немного переборщил. Во время беседы с ним Черчилля 4 сентября создалось впечатление, что Сталин может пойти на сепаратный мир: «Если Советская Россия будет побеждена, каким образом мы сможем выиграть войну? Майский в волнующих выражениях подчеркнул исключительную тяжесть кризиса, создавшегося на русском фронте, и его слова вызвали у меня сочувствие. Но когда я вдруг почувствовал в его призыве о помощи скрытую угрозу, я рассердился. Я сказал послу, которого знал много лет: «Вспомните, что еще четыре месяца назад мы, на нашем острове, не знали, не выступите ли вы против нас на стороне немцев. Право же, мы считали это вполне возможным. Но даже тогда мы были убеждены в нашей конечной победе. Мы никогда не считали, что наше спасение в какой-либо мере зависит от ваших действий. Что бы ни случилось и как бы вы ни поступили, вы-то не имеете никакого права упрекать нас»». А на следующий день британский премьер писал президенту Рузвельту: «Советский посол… говорил о серьезности положения и о том переломном значении, которое будет иметь наш ответ. Хотя ничего из сказанного им не дает повода для такого предположения, мы не могли избавиться от впечатления, что они, возможно, думают о сепаратном мире» {170} 170 Черчилль У. Вторая мировая война. Пер. с англ. М.: Терра, 1998. Т. 3. С. 234, 237. . Впрочем, как констатировал Майский: «Впечатление, создавшееся тогда у Черчилля от моих слов… было для нас даже полезно. Это заставило колеса британской политической и военной машины завертеться быстрее и, в частности, предоставить нам ленд-лиз» {171} 171 Майский И.М. Указ. соч. С. 172–173, примеч. .

В этом диалоге о втором фронте у каждой из сторон была своя правда. Сталин и Майский хотели любой ценой оттянуть немецкие дивизии с Восточного фронта, чтобы ослабить натиск на Красную армию и хоть немного уменьшить громадные советские потери. Черчилль и Идеи, в свою очередь, понимали, что крах СССР сделает невозможным британскую победу в войне в обозримом будущем, но одновременно сознавали, что обреченная на неудачу высадка во Франции и гибель там наиболее боеспособных дивизий поставит Англию на край пропасти.

Черчилль 5 сентября в телеграмме британскому послу в Москве Стаффорду Криппсу объяснил, почему открытие второго фронта в ближайшее время невозможно: «Все наши генералы убеждены в том, что это (высадка. — Б.С.) кончится только кровопролитными боями, в результате которых мы будем отброшены, а если нам удастся закрепиться на небольших плацдармах, то через несколько дней их все равно придется оставить. Побережье Франции укреплено до предела, и у немцев до сих пор еще больше дивизий на Западе, чем у нас в Великобритании, причем они располагают сильной поддержкой с воздуха. У нас нет такого количества судов, которое необходимо для переброски большой армий на Европейский континент, если только мы не растянем эту переброску на много месяцев (англичане тогда из находившихся в метрополии 39 дивизий, включая 5 бронетанковых, были в состоянии высадить во Франции всего 6 дивизий, которые не имели никаких шансов на успех в борьбе против германской группировки на Западе. — Б.С.) . Отвлечение наших флотилий для выполнения подобной операции парализовало бы поддержку армий на Среднем Востоке и полностью прекратило бы наше судоходство в Атлантическом океане. Это могло бы привести к проигрышу битвы за Атлантику, а также к голоду и гибели Британских островов» {172} 172 Черчилль У. Указ. соч. Т. 3. С. 8, 237–238. В том же духе Черчилль писал 6 сентября и Сталину (Переписка… Т. 1. С. 20–21). .

Советский Союз, как известно, смог устоять в 41-м и без второго фронта, хотя в сентябре и октябре последовали катастрофы под Киевом и Вязьмой, и в германском плену оказалось еще более 1,5 млн. человек. Не играл еще решающей роли и ленд-лиз, так как первые поставки прибыли в СССР только в конце года. Однако Сталин имел еще резервы. 18 октября, после разгрома войск западного направления, он направил телеграммы в Уральский, Сибирский и Приволжсклй округа, требуя подготовить к концу ноября для введения в бой имеющиеся там 40 дивизий {173} 173 РГАСПИ, ф. 558, опись 11, л. 76, 77, 83. . У немцев же в тот момент резервов больше не было. Переброшенные с Востока свежие советские дивизии и обеспечили успех Красной армии в битве под Москвой. Ленд-лиз стал играть важную роль позднее, обеспечив возможности для роста производства вооружения и боевой техники в СССР и обретения Красной армией значительно большей мобильности.

Битва на Курской дуге рассматривается в советской историографии как одно из трех главных решающих сражений Великой Отечественной войны (два других — Московское и Сталинградское). Оперативный и тактический аспекты Курской битвы изучены довольно хорошо {175} 175 См.: Колтунов Г.А., Соловьев Б.Г. Курская битва. М., 1970; Курская битва. Под ред. И.В. Паротькина. М., 1970. , но ее стратегическое значение характеризуется лишь в самых общих фразах в трудах, посвященных истории Восточного фронта Второй мировой войны. Цель данной работы — проанализировать стратегические намерения и результаты, достигнутые обеими сторонами во время сражения за Курск, Орел и Харьков.