Егор Щекотихин - Крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной. Битва за Орел

В это время позвонили из Ставки Верховного Главнокомандующего. К аппарату подошел командующий 4-й танковой армией гвардии генерал-лейтенант танковых войск В.М. Баданов. С присущей ему большой смелостью и объективностью он доложил обстановку, указав, что при значительно возросшем сопротивлении врага дальнейшее наступление 4-й танковой армии без поддержки пехоты и других средств приведет к серьезным и неоправданным потерям. Через час из Москвы сообщили, что предложения Военного совета 4-й танковой армии принимаются. Был дан приказ о перегруппировании армии в район Ильинского» {214} 214 Родин Г.С. По следам минувшего. — Тула, Приокское книжное изд-во. 1968. Стр. 202. .

Затем Попов, Жуков и член Военного совета Западного фронта Н.А. Булганин вылетели в Москву — «на ковер» к Сталину. 1 августа в течение часа (с 18.20 до 19.20) они в присутствии заместителя начальника Генштаба А.И. Антонова объясняли, почему в районе к юго-западу от Болхова произошла очередная танковая катастрофа.

По их мнению, неудачные боевые действия были вызваны объективными причинами: спешкой, сложной для боевых действий местностью, плохой погодой — непрерывно лили дожди и т.д. Кстати, в своих мемуарах Георгий Константинович об этой поездке в Москву не обмолвился ни словом. Только заметил, что «с вводом 11-й армии генерала И.И. Федюнинского, а также 4-й танковой армии генерала В.М. Баданова Ставка несколько запоздала». Только и всего. Представителем Ставки ВГК на этом направлении был Г. К. Жуков. Значит, он просмотрел этот момент, но свою вину, как видим, возложил на коллективный орган — Ставку Верховного Главнокомандования, членом которой являлся сам.

Интересно: как Жуков объяснял Сталину причину неудачных действий танкистов?

Что говорили по этому поводу Н.А Булганин, М.М. Попов, А.И. Антонов? Может быть, узнаем об этом позже, но пока стенограмма совещания не опубликована, в мемуарах — молчание. Еще бы! Потери 4-й танковой армии за эти шесть дней наступления составили 534 стальные машины, или 70 процентов

Чтобы не быть голословным, приведу данные потерь 4-й танковой армии в Бориловском сражении.

Примечание: Потери 11-го танкового корпуса превышают численность машин. После получения некоторых повреждений танки ремонтировались и тут же отправлялись в бой. Поэтому за два-три дня боев они несколько раз заносились в отчетный реестр потерь.

Безвозвратно было потеряно 249 единиц бронетехники, или 34 процента, т.е. треть машин. Это очень большие потери, если учесть, что был преодолен только первый рубеж обороны врага. Немцы прочно удерживали жизненно важный коридор, по которому 31 июля началась эвакуация основных боевых сил орловской группировки. Болховская же группировка врага к этому времени ушла из-под удара (26-я пд и 25-я мд) и пополнила группу Гарпе, с силами которой разворачивалась ожесточенная схватка.

Относительно замечания Жукова, что с вводом резервов «Ставка несколько запоздала», замечу, что 11-я и 4-я танковая армии раньше не могли быть введены «в дело», потому что они находились в стадии формирования и были далеко от фронта. Никто, в том числе и в Ставке ВГК, не предполагал, что немцы здесь так сильны, что они будут так прочно — «зубами держаться» за Орловский плацдарм.

Ветеран Уральского танкового корпуса Сергей Бессоновв своих воспоминаниях рассказывает «о мечтателе Николае Руденском, так любившем жизнь, ее песни и радости и отдавшем ее ради счастья нынешних поколений.

Двенадцать добровольцев нас было из нескольких сотен рабочих одного из цехов Челябинского тракторного завода, желающих пойти на фронт. И первый бой для Николая, как и для многих наших товарищей, оказался последним.

За рекой Нугрь — укрепления противника. Разведчики установили, что берег заминирован. Ночью под вражеским огнем саперы сделали проходы в минных полях. В установленное время части бригады пошли в атаку.

На нашу артиллерийскую подготовку немцы ответили ураганным огнем — видать, заранее пристреляли чуть ли не каждый метр и заставили наших автоматчиков залечь, не дали танкам подняться на бугор.

Еще немного огня с флангов по обнаруженным позициям врага — и сделан смелый бросок к реке. Она преодолена. Танки мчатся на траншеи. На правофланговом танке вижу моего друга Руденского: вместе с другими четырьмя автоматчиками он припал к броне танка. По тому, как напряжены фигуры, ясно, что у них единственное желание: скорее сблизиться с противником, кинуться, одолеть вражескую траншею.

Но оттуда ударил автомат. Николай покачнулся и без стона упал с танка в высокую рожь.

Наши танки проскочили оборонительный рубеж. Автоматчики спрыгнули с брони, начали рукопашную схватку с гитлеровцами. Здесь нам очень пригодились ножи, специально изготовленные рабочими города Златоуста из особой златоустовской стали, вручались они только воинам Уральского добровольческого танкового корпуса [40] Немцы распознавали «неуязвимых» уральцев по этим черным ножам. Увидев атакующих воинов с такими ножами на поясе, гитлеровцы в панике начинали кричать: «Шварцен мессер!» Стоило уральским добровольцам прибыть на новый участок фронта, как немцы извещали свое командование и соседей: «Перед нами появился корпус черных ножей!» .

К ночи бой кончился. Уцелевшие офицеры и солдаты противника отступили. Взошла луна. Мы долго искали во ржи и наконец нашли тело Николая.

При свете луны его лицо казалось живым и удивленным. Тело его раскинулось так, как будто он очень устал, как бывало на заводе, и просто лег на землю поспать.

Я взял его кандидатский билет, воинскую книжку и автомат. И тут, на первых метрах нашей земли, взятых с боем у врага, похоронили моего друга.

Первые метры, но они вели к победе» {216} 216 Копия воспоминаний из личного архива автора. .

1 августа,воскресенье. Погода: с утра пасмурно, днем ясно, солнечно. Преобладание юго-восточного и южного ветров, 2—5 м/сек. Температура воздуха в пределах 15—18 гр. ночью, 24—27 гр. днем.