Олег Смыслов - Власов как «монумент предательству»

Однако подобная перспектива (КОНР как основа создания временной, коалиционной власти) опровергается тезисами Манифеста, имеющими, по сути, центральное значение: «Возвращение народам России прав, завоёванных ими в народной революции 1917 г… равенство всех народов России и действительное их право на национальное развитие, самоопределение и государственную самостоятельность». Так представляется решение не только вопроса о форме правления (республиканская), но и о государственном устройстве на той территории, которую занимала бывшая Российская империя в 1944 г. — СССР. Это отнюдь не «единая Россия», а в лучшем случае — союз формально независимых «народных государств» и государственных образований, объединённых только освобождением от большевистской системы». И здесь уместно подчеркнуть ещё одну принципиальную разницу между политическими позициями Белого движения и КОНРа. Белые политики и военные провозглашали лозунг «Единая, Неделимая Россия» (допуская отделение от неё лишь Польши и Финляндии), внутреннее устройство которой будет, возможно, допускать значительную степень областной автономии или будет построено на федеративных началах, но никоим образом не должно привести к распаду страны. А деятели КОНРа утверждали о невозможности в принципе существования каких-либо унитарных элементов государственности. Это, безусловно, тактическая неизбежность, поскольку в поисках союзников в антибольшевистском сопротивлении приходилось обращаться к различным националистическим, сепаратистским структурам (Украинская повстанческая армия, органы управления в казачьих областях, в Прибалтике и т.д.): «Только единство всех вооружённых антибольшевистских сил народов России приведёт к победе». Но результатом подобного «сотрудничества» не могло стать иное решение, как отказ от единства России, утрата её территориального суверенитета. Военно-политическое «единство» на этапе «борьбы с большевизмом» вполне можно было трактовать как временное (…)

Таким образом, в Манифесте вполне определённо просматривается та же идея создания государственных образований под верховным контролем Германии. Это подтверждает история возникновения и деятельности национальных формирований в составе вермахта и войск СС, политических структур коллаборационистов в годы Второй мировой войны. Но могут ли быть «национальными» режимы, находящиеся под непосредственным контролем со стороны агрессора? К тому же установившиеся с помощью страны, всего лишь два десятилетия до этого бывшей противником России в годы Первой мировой войны? (…)

Тезис о том, что «Европа будет союзом национальных государств», озвученный Власовым в его речи на пражском собрании, подчёркивал отсутствие принципиальных различий в официальных идейно-политических программах правительств государств, ставших союзниками Германии. Считая РОА и КОНР в числе этих союзников, Власов «раскрывает» этот тезис: «Сегодня мы можем заверить фюрера и весь немецкий народ, что в их тяжёлой борьбе против злейшего врага всех народов — большевизма народы России являются их верными союзниками и никогда не сложат оружия, а пойдут плечо к плечу с ними до полной победы». В выступлении подчёркивалась важность «свидания с государственным министром Гиммлером… длительной и сердечной беседы, протекавшей в духе взаимного понимания и касавшейся всех вопросов счастливого будущего народов России», а также «полного понимания» позиций КОНР, полученного Власовым со стороны «имперского министра иностранных дел господина фон Риббентропа» (…)

Что же касается идеологических позиций лидеров Белого дела, то, несмотря на намерения к сотрудничеству с Германией, высказавшиеся отдельными политиками, военными, партийными и надпартийными структурами после окончания Первой мировой войны и смены власти в Германии в 1919–1920 гг., ни в одном официальном заявлении белых правительств и лидеров движения не декларировался отказ от «союзнических обязательств» перед странами Антанты (хотя политика этих стран в отношении России была крайне противоречивой и непоследовательной).

Можно отметить и другие принципиальные отличия положений официальных документов КОНР от документов Белого движения. В «аграрном вопросе» Манифест предусматривал «безвозмездную передачу земли в частную собственность крестьян». Подобного рода решения не принимались даже в рамках наиболее радикальной «земельной реформы» Правительства Юга России генерала П.Н. Врангеля в 1920 г. За землю, закрепляемую крестьянам в собственность, предполагалась уплата хотя и незначительного выкупа в форме «пятикратного среднего за последние десять лет урожая» зерновых в Таврии. Подобного рода проекты «безвозмездного наделения» были характерны именно для программ эсеров и социал-демократов, идейно-политическое сходство с которыми фактически декларировалось КОНР.

И ещё одно важное отличие. Во всех без исключения программных заявлениях Белого дела содержались упоминания о значительной роли Русской Православной Церкви. Связь Церкви, власти и общества предполагалась не в форме возврата к «синодальному периоду», когда Церковь являлась одним из элементов государственной системы, а в форме сотрудничества с Церковью и деятельной её поддержки со стороны государства. Показательно завершение политического курса Белого дела в России актом благословения Церковью деяний Приамурского Земского собора в 1922 г., предрешавшего восстановление на российском престоле династии Романовых. В Манифесте же КОНР нет ни слова о роли Русской Православной Церкви в будущей, освобождённой от большевизма, России. Упоминание в Манифесте о «религиозных свободах» употреблялось лишь в контексте предложения о «введении действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати» {363} 363 Генерал Скобелев. Военно-историческая серия «Белые воины». М., 2011. .

В общем, как точно констатируют авторы статьи, единственным общим положением в программе Белого движения и планах КОНР была непримиримая «борьба с большевизмом».

Но вернёмся ненадолго в тот ноябрьский день 1944 г. После заседания министр Богемии и Моравии во дворце Черни дал торжественный банкет на шестьдесят человек. Для рядовых членов КОНРа вечер устроили в Пражском автомобильном клубе, который очень быстро превратился в банальную пьянку.

Пражское торжество было продолжено в Берлинском доме Европы. 18 ноября там состоялся торжественный вечер по случаю создания КОНР. Зал, вмещавший около полутора тысяч человек, был заполнен почти исключительно русскими. Духовенство заняло первые ряды. Вместе с ними расположились военнопленные, доставленные прямо из лагерей.