Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

Однако, если бы не командир 104-го мотопехотного полка полковник Герберт Эверт, бой мог завершиться весьма плачевно для обоих расчетов. Полковник, стоя неподалеку на возвышении скальной гряды, наблюдал за ходом боя и своевременно запросил поддержку базировавшихся неподалеку пикирующих бомбардировщиков. И когда прибыли пикирующие и атаковали оставшиеся танки британцев, Хальм уже находился у второго, уцелевшего орудия.

Кроме того, полковник Эверт срочно вызвал на поле боя и танки своего же полка. В результате несколько часов спустя британское подразделение перестало существовать. Потери немецкой стороны были незначительны, если считать, что она подверглась внезапной атаке противника. А вот для британцев описанная схватка завершилась фатально. За отсутствие боевого опыта 23-й танковой бригаде пришлось заплатить страшную цену: за весьма короткое время она потеряла ровно 100 машин. В британском отчете о ходе боевых действий говорится следующее:

«Бригада, продвигавшаяся неверным путем, угодила под невероятно меткий огонь немецких противотанковых орудий. Уже несколько минут спустя 9 машин, включая командирский танк, были подожжены. Еще шесть машин лишились необходимой маневренности. Бригада запаниковала. Не успев перестроиться, она попала под бомбы пикирующих бомбардировщиков. А довершили дело подоспевшие немецкие танки. Бригада была уничтожена в полном составе. Два года боевой учебы, переброска на огромное расстояние — и за каких-то полчаса все пошло прахом — 96машин оказались выведены из строя. Дерзкая попытка переломить хребет Роммелю провалилась с треском. И главную роль в этом сыграл расчет захваченного у русских противотанкового орудия под командованием лейтенанта Скубовиуса. А расчет, в свою очередь, обязан был убедительной победой именно 19-летнему наводчику Гюнтеру Хальму, именно он был творцом победы. Его имя навечно вписано в битву под Эль-Аламейном».

«После 22 июля мы оставались на прежней позиции, но уже у второго орудия, поскольку наша пушечка приказала долго жить. Новых попыток британцев атаковать нас так и не последовало.

30 июля прибыл лейтенант Скубовиус и объявил мне: «Хальм, нам предстоит ехать в полк. Быстро собирайтесь, вот-вот заедут забрать нас». Вскоре подъехал полевой вездеход, и на нем мы через пески двинулись на КП полка. Не успели мы прибыть туда, как нам было приказано следовать на КП Африканского корпуса. В низине выстроились человек двадцать солдат («африканцев»), тут же по обе стороны стояли еще полевые вездеходы, рядом с ними группа офицеров. Мне приказали стать в правую колонну. Тут же прибыл еще один вездеход. Я узнал нашего командующего Роммеля. Вездеход командующего, очевидно, привлек внимание британских «спитфайров», которые от души угостили нас огнем. Все независимо от должности и звания повалились на песок и пережидали атаку. Включая и прибывших корреспондентов военных газет.

Мне отчего-то стало смешно, не от атаки «спитфайров», а в целом, эта вся церемония показалась мне вдруг до ужаса комичной. Поднявшись, отряхнув песок с обмундирования, мы снова выстроились, после чего генерал-фельдмаршал подошел прямо ко мне и выступил с краткой речью. Затем ему подали коробочку, он извлек оттуда черно-красно-белую ленту Рыцарского креста.

Не помню, что у меня творилось в голове, я и понятия не имел, что мне предстояло. Все выглядело, будто я сижу в зале и смотрю кадры из какого-то фильма. И надо же такому случиться — именно в этот момент ко мне на нос села непонятно откуда взявшаяся муха. Я не мог ни сдунуть ее, ни согнать рукой, поскольку застыл по стойке «смирно» руки по швам. Эта фотография — я с мухой на носу — впоследствии обошла все газеты и в виде кинокадра даже попала в «Германское еженедельное обозрение». У меня потом не раз интересовались: «Ах, так это вы и есть тот самый пехотинец с мухой на носу?»

Генерал-фельдмаршал лично повесил мне на шею Рыцарский крест, завершив речь фразой: «От души поздравляю вас с этой наградой и надеюсь, что вы живым и здоровым доберетесь до родного дома. Вы парень хоть куда, а с такими никогда ничего не случается. Именно этого я от вас и жду».

У меня застрял комок в горле, от которого я избавился, лишь заговорив с генерал-фельдмаршалом, остальными высшими офицерами и отвечая на вопросы военных корреспондентов. И хоть мне уже было позволено стоять «вольно», колени у меня дрожали от напряжения. Роммель поинтересовался, откуда я родом, спросил про моих родителей, кто они и чем занимаются.

После этого мне разрешили дать телеграмму родителям: «От души поздравляю вас, дорогие родители, после вручения мне Рыцарского креста. Счастья вам и здоровья. Ваш сын».

Затем мы на грузовике вернулись на КП полка, где в мою честь наш полковой музвзвод дал часовой концерт. И снова рукопожатия, десятки рукопожатий…

В конце концов очередь дошла и до моих сослуживцев, а после этого можно было и прилечь отдохнуть.