Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

Теперь перевес сил был явно на стороне британцев. 104 000 солдат, из них 54 000 итальянских, противостояли 195 000 британцев. Африканская танковая армия располагала 489 танками, и 278 из них были устаревшими итальянскими машинами. Британцы имели возможность бросить в бой до 1000 машин. Примерно так же обстояло дело и с артиллерией.

Вечером 23 октября мощная артиллерийская подготовка ознаменовала начало наступления Монтгомери. По всему фронту заговорили сотни орудий. Ранним утром генерал Штумме попытался оценить обстановку, однако по пути к передовой линии сам угодил под артобстрел. Вследствие пережитого стресса с ним случился сердечный приступ, от которого он вскоре скончался.

25 октября 1942 года Роммель вернулся в Африку и тут же принял командование корпусом. Фронт пока что удавалось удержать, его указания исполнялись и даром не прошли. После успехов первого дня наступление британцев уже на второй день застопорилось, а на отдельных участках контрудары германо-итальянских сил оказались успешными.

Вот на фоне такой обстановки и завершились унтер-офицерские курсы Гюнтера Хальма. Хальм вернулся в свою мотопехотную роту и, страдая от дизентерии, все же принял участие в так называемом «втором сражении при Эль-Аламейне».

«Предстояло ликвидировать прорывы в нашей линии обороны в результате наступления англичан, сопровождаемого артподготовкой. Это происходило в основном на тех участках, где действовали плохо вооруженные итальянские дивизии. Мы пытались оттеснить их к исходным рубежам. Почти каждый день нас бросали то на один, то на другой участок, где обнаруживался прорыв и контратаковали англичан. Нам приходилось, преодолев заградительный огонь неприятеля, наступать растянутым боевым порядком, временами при поддержке наших танков. На вновь отбитых у британцев позициях мы обнаруживали, что итальянские солдаты, побросав оружие и боеприпасы, удирали.

Под огнем противника мы пытались наступать, но безрезультатно. Повсюду лежали убитые и раненые, а однажды одному моему боевому товарищу осколком снесло полчерепа. Страшное это было зрелище. Дышать было невозможно в этой пороховой гари. Англичане вовсю поливали нас пулеметным огнем, и наше счастье, что в песчаной мгле они промахивались».

План Монтгомери измотать противника, судя по всему, начинал осуществляться. К 28 октября 1942 года Африканский корпус располагал еще 81 боеготовым танком. Как и в районе Алам Хальфа, выяснилось, что позиционная война на узком участке фронта без возможности тактического маневрирования была слабым местом Роммеля. Он терял инициативу и принимал неверные решения. А переброски сил в тыл сжирали все стратегические запасы топлива.

Монтгомери смещал главное направление удара все дальше на север и неделю или чуть больше спустя сумел добиться там окончательного прорыва. Британская артиллерия била без передышки. Бои на северном участке поглощали все резервы немцев, в результате линии обороны на юге опасно истончились. Но там, где оборонялись немецкие части, британцы сталкивались со значительными потерями. И Монтгомери вновь решил сместить направление главного удара, снова вернувшись чуть южнее.

В ночь на 2 ноября 1942 года британцы нанесли еще один сильный удар. Роммель вновь приказал контратаковать противника. Он вынужден был пойти на это ради удержания фронта. Однако противник был очень силен. В тот день число немецких танков уменьшилось до 35 машин.

Вечером Роммель пришел к заключению о том, что ради предотвращения катастрофы необходимо отвести войска к позициям Фука, расположенным примерно в 100 километрах западнее Эль-Аламейна. И распорядился об отводе танковой армии. Итальянские дивизии не были моторизованными, и Роммель не мог ждать. Он рассчитывал, что пока немобильные части будут отходить, артиллеристы смогут задержать противника.

Когда отвод сил был в самом разгаре, поступил приказ из ставки фюрера. Гитлер воспретил оголять позиции у Эль-Аламейна. Как солдат, Роммель вынужден был подчиниться приказу — отвод сил был приостановлен. Часть Африканского корпуса, уже собравшаяся оторваться от противника, вновь вынуждена были занять оборону, в то время как значительные силы следовали на восток, а некоторые из них добрались до позиций под Фука. Неразбериха осложнила и без того непростое положение.

«На рассвете снова контрнаступление. И мы, растянувшись, стали наступать. В подобных ситуациях нервы всегда на пределе, чувства обострены, вздрагиваешь при малейшем шуме.

Перед боем на душе всегда тревожно. Мысли вертятся вокруг твоей прошлой жизни, думаешь о доме. И не заснуть от этих раздумий и о прошлом, и о будущем. Что готовит тебе завтрашний день? Но потом все это куда-то исчезает, будто и не было никогда. Тебя охватывает странное чувство успокоенности.

Нам предстояло спуститься по отлогому склону. И мы уже почти добрались до позиций англичан, как разверзся ад. Артиллерия, пулеметный огонь… Повсюду фонтанчики песка от пуль и осколков. Клубы дыма, пыли. Бросаешься на песок, снова вскакиваешь. По направлению грохота выстрела ты примерно уже знаешь, где упадет снаряд. Снова бросаешься ничком, пару секунд ждешь и опять бежишь.

Повсюду крики о помощи. Но чем ты ему поможешь? Ничем — приходится лежать, вдавившись в песок, жарясь на палящем солнце. Потом приказ: «Атаку прекратить!» И рота отползает назад. Англичан мы и в глаза не видели — те устроились на хороших, тщательно замаскированных позициях, а мы для них как на ладони. Солнце уже поднялось, и жара стала нестерпимой. Вскакиваешь — и тут же снова, проскочишь от силы пару метров и шлепаешься на песок. Остервенелый пулеметный огонь. Пули свистят у самой головы. Я закашлялся, у меня вдруг потемнело в глазах.

Какое-то время спустя я пришел в себя, снова те же мысли, те же надежды — дай Бог, чтобы пулеметчик целился сейчас куда-нибудь еще. Подтягиваешь под себя правую ногу, резко вскакиваешь и метра три бежишь. Чтобы снова тут же упасть на песок. И снова проклятые фонтанчики повсюду. И снова темно в глазах, такое ощущение, что проваливаешься в пустоту, где ни звука, ни шороха. Уж и не помню, сколько у меня таких приступов потери зрения случилось, не помню, когда удалось миновать этот треклятый склон. Наконец и я добрался туда, где все собрались. Все-таки добрался, хоть эта хворь высосала из меня последние силы. Меня заметил врач, занимавшийся перевязкой раненых. Он едва взглянул на меня, и пять минут спустя последовал приказ: немедленно в госпиталь».

Не только Гюнтер Хальм, но и вся африканская танковая армия была на излете сил. Итальянцы вообще утратили боевой дух, похоже, думали — скорей бы в плен. К утру 4 ноября 1942 года обстановка на фронте стала просто безнадежной. И все же фронт не рухнул. Выдержал. Вечером того же дня пришло избавление — Гитлер отозвал приказ Роммелю о возобновлении наступления. Теперь нас уже ничего не удерживало. Организованный отвод сил вылился в хаотическое бегство. Не останавливало ничто — ни жара, ни раскаленный песок. Но к этому времени сам Гюнтер Хальм находился уже в TbDiy.