Олег Пленков - Спартанцы Гитлера

Фест указывал, что «Гитлер оказался первым, кто — благодаря строго подобранным эффектам, театральным декорациям, исступленному восторгу и суматохе обожания — возвратил публичным зрелищам сокровенный смысл. Их впечатляющим символом был огненный свод: стены из волшебного света на фоне темного, угрожающего внешнего мира. Если немцы могли и не разделять присущий Гитлеру аппетит к пространству, его антисемитизм, вульгарные и грубые черты, то сам факт, что он снова придал политике величественную ноту судьбы и включил в нее толику страха, принес ему одобрение и приверженцев» {36} 36 Крейг Г. Немцы. M., 1999. C. 69. . Гитлер был слишком хитер чтобы просто перенять антисемитские предрассудки и стереотипы своих земляков — как истинный художник он стремился к совершенно оригинальной картине, в которой религиозное видение мира было соединено с биологическими представлениями о продуктивности и дегенерации. Особую силу гитлеровскому антисемитизму придавало то, что он был одновременно и инструментальный и искренний.

Если же остановиться на первых 6 годах его 12-летнего правления, то оказывается, что Гитлер смог достичь многого такого, чего от него не ожидали ни его сторонники, ни враги. В раздираемой противоречиями СДПГ не нашлось по-настоящему интеграционной фигуры; увлекая за собой всех конкурентов, Гитлер смог стать таковой в НСДАП, которая под его руководством сотворила в предвыборной борьбе нечто беспрецедентное и невиданное в парламентской истории Германии: в 1928 г. гитлеровская партия имела 12 мест в парламенте из 600; после выборов в сентябре 1930 г. она стала второй, а после июльских выборов 1932 г. — первой партией по числу мандатов в Рейхстаге. Важнейшим фактором роста общественной популярности НСДАП были парамилитаристские отряды партии — СА. Себастьян Хаффнер писал, что сотворенная Гитлером армия гражданской войны — СА — оказалась самой эффективной и действенной организацией из всех партийных армий Веймарской Германии {37} 37 Haffner S. Anmerkungen zu Hitler. Muenchen, 1978. S. 29. . СА были на голову выше других по агрессивности, жажде борьбы, жесткости. Более того, когда потребность в агрессии на внутриполитическом фронте отпала, Гитлер смог удержать эту вольницу из неуправляемых ландскнехтов и безработных на «легальном курсе», что, очевидно, было очень и очень непросто. Личный магнетизм Гитлера оставался с ним до конца, и только им можно объяснить повиновение ему до последнего часа, когда аппарат насилия и принуждения уже не действовал, и Рейху настал конец.

Многие думали, что демагогические способности Гитлера не помогут ему в практической работе, но эти люди ошибались: после прихода к власти Гитлер оказался чрезвычайно энергичным, напористым и фонтанирующим удачными тактическими находками политиком; можно даже сказать, что Гитлер оказался организационным гением, способным создать эффектный и временами эффективный аппарат власти и полностью его контролировать. Но самым большим достижением Гитлера было привлечение на свою сторону всей нации, даже тех, кто до 1933 г. был против него. Большинство немцев инстинктивно стремилось дистанцировать Гитлера от всего, что им не нравилось в нацизме, наподобие того, как в старой России крестьяне наивно верили в хорошего царя: «если бы царь-батюшка знал»…

Во многих отношениях ход мыслей Гитлера был обычным для интеллигенции и народа его эпохи; гитлеровские идеи базировались на трех аксиомах: социал-дарвинизме с его извечной борьбой между народами и расами, приоритете расы перед личностью и ведущей роли выдающейся личности. Гитлер считал, что евреи были ведущей силой в революциях 1789, 1917 и 1918 гг. Евреи оказывались во главе угнетенных и, будучи интеллигентнее их, руководили борьбой против государства и церкви, а наиболее ярким примером реализации этой схемы Гитлер считал Россию. Значительная часть современников Гитлера, в том числе и немцев, думала так же, а если припомнить, что в 1933 г. большинство немцев отрицательно относилось к левым и что немецкие коммунисты находились под полным контролем Сталина, картина становится яснее. Да и после Второй мировой войны в отношении к евреям мало что изменилось: разве у нас в стране евреи перестали быть маленьким нелюбимым меньшинством, разве не заметно было желание в кризисы сделать это меньшинство козлом отпущения? Да и расизм, теперь совершенно неприемлемый в нормальном обществе, весь XIX в. и первую треть XX в. был обычным делом, а представление о равенстве всех рас — большой редкостью. Хотя расизм — это то, что на самом деле по-настоящему выделяет национал-социализм из череды «империализмов» в человеческой истории.

Парадокс заключается в том, что кровавый маньяк Гитлер по своему образу мысли и порядку умозаключений (но не по масштабам харизмы) был совершенно заурядным и нормальным немецким интеллигентом, представления которого о мире и месте Германии в нем не выходили за пределы обычных представлений немцев его времени: в противном случае он не нашел бы генералов для своих войн, не нашел бы такое большое количество помощников для ликвидации мнимых и настоящих врагов Рейха, не получил бы столь фронтальной и всеобщей поддержки своих действий и политики практически по всем направлениям. Весьма уместной кажется максима Андре Глюксмана, который, подчеркивая «нормальный» характер умозаключений Гитлера, писал: «Проблема Гитлера не в том, что он совершил то, что хотел, а в том, что ему позволили это сделать. Тайну следует искать не в его безумии, а в его современниках, которые наделили его безумие властью. Спрашивать, как был возможен Гитлер, значит спрашивать Европу, как она его допустила, — то есть спрашивать самих себя. В конечном счете приходишь к убеждению, которое не терпит лжи: я — возможность Гитлера, я и есть Гитлер» {38} 38 Ржевская E. Геббельс. Портрет на фоне дневника. М., 1994. С. 156. .

Чем Гитлер выделялся среди современников, так это только необычно мощной харизмой. Именно в ней заключается тайна Гитлера, его воздействия на людей, почти магического свойства внушать людям свои мысли; он говорил с гипнотической убедительностью, его слушателей увлекала волна энтузиазма, от его нелепой фигуры и необычных усов (Гитлер носил их для того, чтобы скрыть слишком широкий нос) и физиономии, выдающей смешанный, отнюдь не арийский расовый тип (если о таковом вообще имеет смысл говорить), исходила невероятная притягательная сила, которой подчинялись как отдельные люди (очень немногие могли противостоять действию его харизмы), так и толпа. Любопытно, что Гитлер родился под знаком Тельца, как Ленин и Робеспьер — у этих людей в самом деле было нечто общее в способности увлекать и завораживать людей. Один человек из окружения Гитлера сравнил тип поведения Гитлера с поведением капризного и своенравного ребенка, единственного в семье, только масштабы этой «семьи» были гораздо больше обычных. Гитлер обладал уникальной способностью убеждать людей, скептически настроенных к его планам и суждениям. Отто Штрассер передавал: «Гитлер реагировал на вибрацию человеческого сердца, как самый точный сейсмограф, что и позволяло ему исполнять функцию репродуктора, делающего всеобщим достоянием запретные инстинкты, заветные чаяния, мятежные настроения целой нации» {39} 39 См.: Штрассер О. Гитлер и я. Ростов-на-Дону, 1999. С. 92. . Эти мощные признаки своей харизмы Гитлер начал выказывать приблизительно с 1927 г., когда он во все большей степени стал превращаться в тонкого психолога, умеющего быстро устанавливать контакт с людьми {40} 40 Толанд Д Адольф Гитлер. Т. 1. М., 1993. С. 148. . Интересно, что сам Гитлер видел причину эффективности собственной харизмы не в каких-то тайных свойствах своей личности, а в умении упрощать. Когда французский философ Бертран де Жувенель спросил Гитлера о глубинных причинах его успеха, тот ответил: «Говорят о моем голосе, о моем даре гипнотизера, о моих качествах оратора. Чушь! Секрет куда проще: в головах немцев царил беспорядок, а я упростил для них все проблемы» {41} 41 Цит. по: Сент-Экзюпери А. Из записных книжек// Звезда. 1995. С. 128. .